— А этот парень, он их отец? — спрашивает первой Гвенет.
— Да, — не успев открыть свой рот, меня перебивает рыжеволосая девушка, теперь уже рассматривая меня, — откуда ты их знаешь?
— Это моя лучшая подруга, её муж и их дети.
— Ого, — удивляется Гвенет, — они так молоды и уже двое детей.
— Они двойняшки.
— Кажется, что я могла его где-то видеть.
— Он занимается боксом, возможно, видела чемпионаты по телевизору.
— Вполне может быть, он красавчик, — улыбается она.
— Ага, — киваю я. Именно также подумала я, когда впервые увидела Джареда ещё издалека в школе. Моё мнение о нём постоянно меняется. Но Лизи назвала его придурком, что к нему прицепилось по сегодняшний день. Он наш придурок.
Рыжеволосая девушка продолжает молчать и метать взглядом между мной и рамкой, что не совсем приятно. Я не люблю быть центром пристального внимания. И не думаю, что Том что-то рассказывал ей о прошлом: обо мне. Он, как и Джаред, не любит делиться личным.
— Я видела его на днях, — наконец-то, говорит она, обращая внимание к подруге, — он приходил.
Кровь отхлынула от моего лица, а спина, как и ногти, так сильно вжалась в кожу кресла, что я могла легко слиться с ним, как профессор Слизнорт превращается в кресло. Сначала я убью Картера, а потом это сделает Лизи.
— Сюда? — спрашивает Гвенет.
— Нет, на стадион.
— Он играет в бейсбол?
— Нет. Его брат играет.
— Брат такой же красавчик, как он? — улыбается Гвенет, в эту же секунду лицо её подруги становится мрачней прежнего. — Чар? Ну?
— Не будем об этом, — спустя минуту, отрезает она.
— Подожди, ты случайно не про него рассказывала? — с пылким интересом, удивляется Гвенет, положив ладонь на плечо девушки.
— Я не хочу об этом говорить, — цедит вторая, и я уже хочу перебежать на сторону Гвенет, чтобы узнать вторую правду. Глупо, но да, я хочу знать, что он не врал мне, что ничего не было, кроме поцелуя.
Кусаю внутреннюю сторону щеки, потому что тошнота подступает к горлу, а картинки с подобным моментом так и норовят заползти в голову. Я представляла это миллион раз в различных версиях, продолжительности и положении, и ничего из того, что было — не было приятно. Наоборот, таким образом, я лишний раз убивала себя. Я могу добить себя, узнав правду, а могу успокоить, если это не было таким романтичным, эротичным, страстным и желанным. Привет, моё противоречие, я вновь рада приветствовать тебя в своём разуме.
— Не расстраивайся. Он урод, мы же так решили? — с поддержкой, поглаживает её плечо Гвенет.
— Так, — кивает она.
— Урод? — вырывается изо рта, за что я мысленно отрезаю собственный язык, потому что произнесла вопрос вслух.
— Да, — жмёт плечами Гвенет, — он бр…
— Не надо, — резко перебивает девушка, — забудем об этом.
— Ты же хотела по… — снова начинает Гвенет.
— Я сказала не надо!
Сглатываю ком расстройства и разочарования, но возможно, мне знать не стоит. Будь там что-то большее, я не знаю, через какое время смогу смотреть на него без доли отвращения.
— Кто прислал букет? — улыбается новоиспеченная коллега, — поклонник?
— Наверно, — говорю я, пожимая плечами, чтобы выбрать ответ между да и нет.
— Красивые, он явно накосячил или пытается тебя очаровать.
Пройдясь к цветам, она рассматривает каждый букет.
— Не пишет записки?
— Нет, — вру я.
— Кажется, ты плохо смотрела, — смеётся она, вытащив небольшой квадратик из одного букета.
Я снова чувствую, как кровь отхлынула от лица. Не знаю, что Том пишет в них, ведь ту, что сейчас сжата в руках — тоже не читала. Знаю, сейчас, как минимум двум девушкам тут может стать плохо, если он написал своё имя. Хотя, сколько на свете и в Нью-Йорке ещё проживает парней с данным именем? Разве только один, которого мы обе знаем, и который брат того, с кем я на одной из фотографий.
— Тут фотография, — улыбается Гвенет, — очень милая. Он накосячил, явно не поклонник.
Кажется, мир застыл, и я тоже. Я лишь молю Богу, чтобы её не увидела рыжеволосая девушка. Не хочется спустя месяц наживать себе врага. Я слишком хорошо знаю, насколько страшна женская месть. Воспоминания о Алише и Хэйли врываются в сознание, но я встряхиваю головой и протягиваю дрожащую руку в сторону Гвенет, чтобы перехватить вторую часть подарка.
Как только квадратик появляется в руках, что-то помогает расслабиться, но слёзы рвутся наружу, и я вновь застываю. Небольшая фотография, уменьшенная в размерах, которую сделал Том, как минимум четыре года назад. Благодарю небеса за то, что его присутствия на снимке нет, но есть протянутая ко мне рука с браслетом, который он постоянно носит. Черно белая фотография, где на берегу Потомака я, смеясь, бегу от него спиной; ветер помогает волосам липнуть к лицу и трепать их по воздуху. Он всё же поймал меня тогда, хотя, скорей я сдалась сама, приняв его ладонь. Живой кадр с эмоциями, которые когда-то будоражили кровь. На белом квадрате, по центру размещён снимок, а под ним написано «живая», что не совсем понятно. Соскакиваю с кресла и лечу к остальным букетам, откуда вынимаю ещё несколько квадратиков. На всех снимках присутствую только я; где-то есть его нога, рука или часть щеки. Нога, когда он подвернул ее, и я помогала разминать, точней, училась это делать. Опустив голову, я сжимаю ступню Тома и улыбаюсь, слушая его рекомендации, ниже под снимком написано «заботливая». Смотрю на второй, где целую его
