Он отмечал дорожку примятой травы, что взбиралась на холм — это Лара тащила его, спасая от бестелесных тварей. Он хмыкнул, всё-таки у сестры силёнок побольше, чем у некоторых воинов-мужчин.
На пути к роще он увидел место сражения Лары и Эсен. Трава была смята, он обнаружил застежку от защиты и следы крови — видимо, рогл атакуя разбрызгивал кровавую пену из пасти.
Вик направился к месту их недавней стоянки. Вещи были помяты и сломаны, разбросаны по всей поляне, но кое-что уцелело. Он собрал две сумки с запасной одеждой. Нашёл один бурдюк, второй был порван. Охотничий нож Лары валялся в ближайших кустах. Вздохнул, глядя в стеклянные глаза Эсен, и вышел из рощи, проклиная коварные бирюзовые деревья.
Он подошёл к Ари. Неплохо было бы сдвинуть тушу и вернуть свой нож — оружие какое-никакое, может и пригодиться. Тёмным пятном растеклась под животным кровь, застывшие глаза зверя смотрят в небо. Вик был его хозяином недолго, но грусть прошила острым клинком сердце. Вспомнился Фуша. Жив ли он? Или вот так же лежит где-то бездыханно и смотрит остекленевшими, некогда жёлтыми, глазами в рыжеватое небо востока?
Вик сделал несколько неуловимых движений кистями, и потоки магии сорвались с кончиков пальцев. Они коконом опутали тушу Ари и, подняв над землей, перенесли чуть дальше, а затем распались тысячей изумрудных искр.
Виктор взял окровавленный нож, вытер его о траву и заткнул за пояс. Солнце начало садиться, и на горизонте появилось очертание лун. Надо было спешить и вернуться на Вечный луг до наступления темноты. Второй встречи с духами красной рощи он точно хотел избежать.
***
Они лежали почти в темноте и слушали звуки Вечного луга. Виктор создал лишь маленький шарик магии, чтобы свет не мешал спать, но к обоим сон как назло не приходил. Рядом застыл Моня: засунув голову под крыло, птица не шевелилась. Ну хоть кто-то не стрекочет и не скрипит.
— Вик, а что, если мы не найдём обитель? — спросила Лара и повернулась к нему. Виктор лежал на спине, заложив руки за голову, и глядел в потолок.
— Можем и не найти. Мне кажется, что ответ где-то рядом, но он постоянно от меня ускользает. Хотя… Дева сказала, что ты увидишь.
— Бездна! Сколько можно говорить, что я не знаю, о чём она!
— Не истери. Может, ты просто не помнишь нечто важное. Попробуй вспомнить, что ещё она сказала.
— Вик, ты думаешь, я совсем тупая? Я весь день об этом думала и, как видишь, ничего! — Лара села и обняла колени.
— Не надо только строить из себя обиженную женщину. Мы и так в заднице у млега, а ты ещё хочешь окончательно поссориться! Если ты думаешь, что я кому-то расскажу о твоём секрете, то ошибаешься. Я не такая сволочь! Да и не порождение Бездны, а просто обычный моро, как и ты!
— Я уже не уверена, что я моро, — сказала Лара бесцветным голосом и снова легла.
Вик повернулся к ней. Её лицо напоминало маску. Сейчас он понял, что привлекало к ней мужчин. Раньше он считал самой красивой Нору, но красота Норы была мягкой, спокойной, гладкой. Лара была совсем другой — властной, таинственной, её красота была сродни лавовому озеру, в котором хотелось утонуть, обжигающей, но такой притягательной.
Он тряхнул головой, прогоняя странное наваждение, и усмехнулся:
— Как это, не моро? Смотри: красная кожа, наросты на голове, острые зубки, когти такие, что можно гилли без ножей разделывать. Ай!
— Заткнись, Вик, — Лара ткнула Виктора в плечо и, увидев недоумение на его лице, засмеялась.
Он тоже улыбнулся, лёг, потирая ушибленное место. Для Лары всё это было не просто, но он был уверен, что сил у неё больше, чем она думает.
Этой ночью ей ничего не снилось.
Глава 19
Они выехали на холм и увидели её — крепость Амхран. Огромная пятиугольная звезда стояла на краю пропасти, указывая одним своим лучом на долину с невысокой выжженной солнцем травой. Долина простиралась на восток и переходила в каменистую пустыню с россыпью каменных глыб и бурыми растениями вокруг гейзеров.
Сама равнина, на которой расположилась крепость, легла у их ног цветущим, зелёным ковром, где цветы пестрили красками, где острова посадок и рощ выглядели озёрами тени и прохлады, где тёплые ветры колыхали высокие травы, в которых бурлила жизнь.
Высокие стены крепости с башнями и бастионами серой громадой возвышались над этим солнечным краем. В центре стоял замок с круглыми башнями, уходящими шпилями в небо. Над ними развевались флаги Вальгроса — голубые полотна со скрещёнными мечами на фоне солнца, изображённого спиралью.
Сейчас по дороге, которая прямой стрелой влетала в западные ворота крепости, шли колонны пеших воинов, конницы, тянулись обозы с провизией и оружием.
Ещё одна колонна выходила из северных ворот и растягивалась цепью вдоль обрыва. Возле холма дорога спускалась в долину извилистой змейкой и вела на Пустошь.
— Вот и конец нашего пути, друзья, — улыбнулся Дакс.
— Не обольщайся. Это только начало, — скептически скривил губы Ал и тронул коня.
У ворот дорогу им преградила стража, но после долгих объяснений, а точнее, пока их не заметил начальник смены караула, который был знаком с Даксом, их пропустили в крепость.
Шум и гам, гул тысяч голосов, ржание лошадей и скрежет металла встретили путников. А ещё жуткая вонь, царившая за стенами Амхрана, заставили мужчин сморщится, а Кейли не удержавшись уткнулась носом в свой рукав. Людской и конский пот, запахи отхожих мест и навоза смешались здесь, где ветру негде было разгуляться.
Они прошли к воротам замка, протискиваясь между пешими и стараясь никого не зашибить, и оказались на просторной внутренней площади. Здесь дышать было ненамного легче, но всё же народу было не так много, как во внешнем периметре. Сам замок стоял на острове, вокруг которого был вырыт ров. Зелёная мутная жижа воняла болотом и поросла камышом и кувшинками, на которых поселились жирные жабы.
Кейли скривила рот, с отвращением глядя на живность, когда они проезжали мост, а Алистер с Даксом только усмехнулись — Норм Шрид, командующий крепости, был прекрасным воином и стратегом, но хозяйство вести не умел совершенно.
Они отдали уставших лошадей на попечение конюхов и вошли в замок. Их проводили в зал, где собирались командующие для обсуждения боевых действий, но сейчас там было пусто. Небольшие окна давали мало света, а свечи ещё не зажигали. В полумраке едва были различимы сюжеты картин, впрочем, Дакс и Ал и так помнили, что на них изображены все великие
