Пробиться в бывшее торговое представительство отряд сумел лишь потому, что угмиты не успели взять его в клещи, и путь отхода оставался относительно свободным. И то потеряли двух бойцов, остальные отделались ранениями разной степени тяжести. Одну из девушек-погребальщиц тоже неслабо зацепили - подставилась под удар, творя какое-то заклятие, и теперь неизвестно, сколько она еще протянет с такой кровопотерей. Рваная рана бедренной артерии, пусть и сразу перетянутая, это ничего хорошего. Выжившим гвардейцам было не лучше - один, считай, руку потерял, второй сильно хромает и дышит так, что поневоле вызывает мысли о сломанных ребрах. И это не считая рваных и резаных ран, кои имелись почти у всех, несмотря на прочную и, в то же время, упругую, смягчающую удар броню.
А вот командир отряда хрипит у стены и зажимает разорванный бок. Не жилец, увы, и сам это понимает. Он до сих пор жив и находится в сознании, похоже, только благодаря действию зелий, какого-то амулета, явно прихваченных с собой без согласования с Оракулом, да стараниями уцелевшей эльфийки из погребальной команды. И даже отдает приказы, что называется, напоследок. Да, кстати, тела - и самоубийц, и погибших гвардейцев - пришлось бросить, так что впустую сходили, Пятый побери...
Да, один комплект этой брони туманники выделили и Омену, но вряд ли от душевных щедрот или из беспокойства о безопасности человека - просто тот по размеру никому из них не подошел бы, да и, надев его, молодой человек понял, что в нем имеется недоработка - швы хлипковаты, от любого слишком резкого движения грозили разойтись. И надо ли говорит, что после этого пугать угмитов придется видом нижней рубашки и подштанников? Впрочем, эта броня по качеству оказалась на порядок лучше той, что носили бойцы Лэ-Роуэна, да и бой с четырехрукими тварями броня на Омене каким-то образом пережила, и даже прямое назначение свое выполнила. Чудом, не иначе! Как бы то ни было, отделался Омен относительно легко - всего лишь несколько ран от когтей на плечах и спине, судя по ощущениям, неглубоких, да удар вскользь по голове, отчего ушедшая, было, головная боль вернулась снова, и от нее у парня время от времени темнело в глазах. Но он хотя бы держался на ногах, чего нельзя сказать об остальных боевых единицах отряда. Может, все не так и плохо? Ага, сам-то веришь, олень приграничный?! Усилием воли парень подавил вспышку злости и огляделся в поисках точки приложения для дарованной той самой злостью энергии, немедленно требовавшей выхода и направления ее в какое-нибудь полезное русло - во избежание излишних разрушений, так сказать.
Итак, пока двое относительно целых погребальщиков оказывали посильную помощь раненым, Омен, малосведущий в лекарском деле, вряд ли смог бы им помочь. Тупо переминаться с ноги на ногу, глядя на раненых и умирающих, было выше его сил, да и беснующиеся снаружи угмиты тоже не позволяли расслабиться или хотя бы полноценно перевести дух. Так что молодой человек решил заняться укреплением их убежища: для начала, пододвинул к входной двери, сотрясавшейся от мощных ударов снаружи, единственный оставшийся здесь шкаф - забегая внутрь последним, он машинально задвинул засов, но эта преграда, как и толстая, окованная железом дверь, судя по силе и упорству нападающих, продержится недолго. Потом пододвинул большой письменный стол туда, где среди черных от грязи и сырости досок угадывалась крышка ведущего в подпол люка, потом укрепил оконные ставни тем, что под руку попалось. А после, когда он примеривался, как бы обезопасить себя со стороны второго яруса - просто обрушить лестницу или завалить ее тем, что выше найдется - его окликнула эльфийка, та, что занималась ранеными. По имперски она, видимо, не говорила вообще, но жестами дала понять, что Оникс желает переговорить с человеком.
Омен, кивнув, подошел к эльфу и опустился на пол рядом с ним.
- Ты звал меня. Зачем?
Оникс, бледный до синевы, с заострившимися чертами лица и испариной хмуро глянул на него, прищурился, будто оценивая.
- Есть дело, - коротко произнес он, и Омен почему-то сразу понял, что каждое слово дается эльфу через силу и наверняка через огромную боль. - Угмиты не позволят нам отсидеться, скоро пойдут на штурм.
И тут, будто подтверждая слова командира отряда, раздался глухой удар в закрытое ставнями окно над головой Омена. Видимо, одна из чешуйчатых тварей решила проверить на прочность здание бывшего торгового представительства империи, ныне уже не меньше часа служащее убежищем отряду туманных эльфов.
- Помощь придет утром, но мы ее не дождемся, - продолжил Оникс. - Мы тут все, считай, трупы.
Омен кивнул, признавая его правоту. Да уж, когда за стенами копошится целая стая угмитов, а спастись бегством просто нереально, сложно спорить и отстаивать иную точку зрения.
- Нам, - тяжеловесно констатировал Оникс. - Но не тебе. Твари по какой-то причине не стремятся прикончить тебя, человек, если, конечно, ты не нападаешь первым. Но даже если и так, то все равно серьезно не бьют...
Молодой человек невольно повел плечами, ощутил вспышку жгучей боли в изодранных плечах и спине, до того просто саднящих, и тоже подумал, что легко отделался. А потом, выдернув из памяти воспоминания о коротком бое, вынужден был согласиться с наблюдением Оникса, но с одним лишь уточнением: угмиты на него нападали, но убить при этом не стремились. Ранить - да, вывести из строя - да, нанести серьезные повреждения или вовсе искалечить - нет. В горячке боя заметить и осознать это у него не получилось, зато сейчас...
- Уверен, если ты сейчас выйдешь отсюда и не станешь размахивать мечом, они тебя пропустят, - произнес эльф и закашлялся, в углу серых губ показалась кровь.
Стоявшая чуть поодаль эльфийка тут же бросилась к нему, но Оникс жестом остановил ее. Более того, велел отойти подальше. Та тяжело вздохнула, прикусила губу и, тоже не в силах бездействовать, склонилась над своей товаркой, лежащей в самой середине комнаты, занимавшей почти что
