- Ну, возможно, - Омен пожал бы плечами, если б мог. - А, может, и нет. Вдруг многорукие ящеры просто решили сначала с вами расправиться как с более серьезными противниками, а после уж добили мелочевку вроде меня? Или у них к туманникам личные счеты? Кто ж их, чешуйчатых, разберет...
Командир отряда простонародно утер губы рукавом доспешной куртки и указал взглядом на своих подопечных, коим посчастливилось до сих по остаться в живых. Впрочем, удача - штука крайне переменчивая, того и гляди повернется к тебе задницей... Вот как сейчас, например.
- Посмотри на них, человек. Посмотри и послушай, что я тебе скажу. Я прожил долгую жизнь, меня есть, кому дождаться за чертой, и я, сказать по правде, ухожу туда с радостью. А вот они - еще один красноречивый взгляд в сторону подчиненных - они жить еще только начинают, ни один еще сотню не разменял. И ты, человек! Ты тоже молод, в тебе сильна жажда жизни и желание выбраться отсюда...
Омен машинально кивнул. Эльф прав, что ни говори, с тем лишь уточнением, что молодой человек желал не просто выбраться из бывшего торгового представительства, а вообще унести ноги подальше от Туманного острова, и не в одиночку, а вместе с Дарой, о чем он тут же сообщил Ониксу. Тот удовлетворенно кивнул, видимо, сказанное Оменом было созвучно и его мыслям.
- Так вот, то, о чем я тебя прошу - шанс для нас всех, реальная возможность избавиться от окруживших нас тварей, - продолжил эльф. - Раз уж ты единственный из нас, кто может пройти через окружение угмитов...
- Предположительно! - внес уточнение парень. - Предположительно, могу!
Оникс, однако, на эту реплику внимания не обратил, а продолжил излагать свой план:
- Сейчас ты пойдешь и отнесешь вот это, - он, через силу подняв левую руку, достал из-за пазухи свой боевой медальон, обмакнул в собственную кровь, натекшую из-под повязки, и отдал его Омену. - К изваянию спящего дракона, что в четыре кварталах отсюда. Положи его дракону в пасть и ни во что не вмешивайся, а потом, когда все закончится, достань и отдай моему сыну. Помнишь его?
Омен кивнул, вспомнив придурочного эльфенка с забавным именем.
- И что будет? - спросил он. - Ну, после того, как я найду дракона и твой медальон ему скормлю?
- Увидишь, - только и ответил Оникс и закрыл глаза. - Иди. Времени мало.
Сил на долгие разговоры у эльфа не было. Однако Омен, которому в предлагаемом задании чудился подвох, все не унимался, задавал уточняющие вопросы, тормошил, но эльф больше так ничего и не сказал, провалившись в забытье. Зато впервые подала голос та эльфиечка, что пользовала раненых:
- Духи тумана, - с заметным напряжением произнесла она на имперском. - Шанс... Они мочь спасать...
И вдруг заплакала, спрятав лицо в ладонях. Обернувшись, Омен увидел, что ее товарка лежит неподвижно, с головой накрытая куском мешковины, кое тут оказалось в избытке. Мертва.
Ну, как тут откажешься?! Омен и сам перестал бы уважать себя, если б ничего не сделал для спасения туманников из поискового отряда, причем речь не столько о гвардейцах - те-то знали, на что шли, отправляясь на ночь глядя в кишащее угмитами поселение - сколько об этих девочках-погребальщицах, кои заклятия творят только вместе, а защитить себя не способны. Хотя, все они, по сути, оказались заложниками самоуверенности Оракула и собственной безграничной веры в ее дар, так что туманников ему было даже жалко. Они и так заплатили слишком высокую цену за свою доверчивость и непредусмотрительность. И в силах Омена сделать так, чтобы выставленным им жизнью счет не увеличился еще на несколько пунктов.
Молодой человек, повинуясь внезапному порыву, легонько сжал плечо погребальщицы и, когда та подняла на него огромные темно-синие глаза, полные слез, тихо пообещал:
- Я выполню просьбу Оникса. А ты присмотри тут.
Эльфийка знала по имперски всего несколько слов, но его поняла. Кивнула, торопливо утерла слезы и указала наверх, мол, удобней всего выйти из здания через второй ярус, ведь там наверняка осталось слабо укрепленное окно, а то и ход на чердак. Омен кивнул, признавая ее правоту и, спрятав медальон во внутренний карман куртки, уже направился к лестнице. Однако погребальщица удержала его за рукав, указывая на его раны. Обработать, что ли предлагает?
Омен, подумав, покачал головой - времени нет, да и боль вроде бы понемногу утихает, сменяется зудом, так что лучше раны от когтей угмитов пока не трогать. Может, позже. Если он доживет, конечно.
Как и предполагалось, молодой человек покинул укрытие отряда туманников через окно на втором ярусе бывшего торгового представительства, оттуда перебрался на крышу соседнего здания, имевшего пристройки, и так оказался на земле. А потом просто пошел через ряды угмитов, потихоньку стягивавшиеся к дому, где засела добыча, не таясь и не доставая из ножен меч. Сердце, конечно, сразу ухнуло куда-то в район пяток, да так и замерло там - еще бы, умирать-то не хотелось. Однако, по мере того, как чешуйчатые твари при виде человека, добровольно идущего к ним в лапы, сохраняли спокойствие и даже не думали на него нападать или же чинить ему препятствия, понемногу оттуда вылезало. Страх отпустил его настолько, что он заставил себя не бежать со всех ног, а идти в обычном своем темпе, дабы не провоцировать угмитов лишний раз. Вдруг они, как собаки, инстинктивно будут преследовать того, кто бежит? Не хотелось бы узнавать на собственном опыте.
И еще ему стало любопытно узнать причину отсутствия реакции четырехруких тварей на его персону. Но не выяснять же ее у противника, пустив спасение эльфов на самотек! Потом выясню у Оракула Туманного острова, решил Омен. Или архимага заветников озадачу, пусть этот умник голову ломает.
Он и представить себе не мог, что любопытство его будет удовлетворено столь быстро: прямо на него шел четырехрукий субъект, отличавшийся от своих собратьев более хрупким телосложением и более крупной головой, в котором черты ящероподобного изрядно смягчились - вплоть до того, что в нем просматривалось отдаленное сходство с людьми. Кроме того, субъект, в отличие от своих более физически развитых собратьев, был одет в некое подобие хламиды, носил на шее какую-то металлическую хреновину, глаза имел затянутые бельмами и слабо светящиеся, и, самое главное, оказался наделен способностью говорить, а не только рычать и шипеть. И именно ее он продемонстрировал, когда Омен попытался обойти его по широкой дуге:
- Человек, - голос угмита-недоростка звучал скрипуче, глухо и неприятно, будто царапанье когтей по стеклу, а слова -
