Крик орла

Прекрасно понимая, что ему нужно преодолеть свой страх, а не убегать от него, Саймон начинает с того, что заставляет себя идти на физический контакт с сыном. Он не возражает, чтобы по вечерам, когда они смотрят телевизор, мальчик сидел в кресле вместе с ним; при этом Саймон крепко прижимает его к себе, обняв за плечи. Вначале Саймон чувствует себя невероятно неловко, а со временем, когда сын начинает в порыве чувств целовать его, желая спокойной ночи, Саймону приходится сдерживаться, чтобы не отстраняться от мальчика.

Кроме того, на работе Саймон неожиданно сталкивается с новым сотрудником по имени Филип, не скрывающим того, что он гомосексуалист. Это типичный пример того, как сила бросает вызов воину, пытающемуся заявить свои права на личную силу. Однако Саймон быстро распознаёт этот вызов и, оставаясь на высоте положения, намеренно сближается с Филипом. Заставляя себя быть открытым и дружелюбным по отношению к этому человеку и изо всех сил стараясь не избегать совсем не случайного интереса Филипа к нему, Саймон завязывает с ним дружбу.

После того как Саймон проводит определённое время в обществе Филипа, он обнаруживает, что, несмотря на его страх, этот человек начинает ему нравиться. Филип оказывается внимательным слушателем и лёгким в общении собеседником, и Саймон замечает, что ему действительно доставляет удовольствие общество другого чувствительного мужчины. В то же время, осознание этого вызывает у Саймона всё большее чувство тревоги, но он отказывается подчиняться своему страху и стоически продолжает развивать дружбу с Филипом. В своих попытках быть открытым по отношению к Филипу, Саймон доверяется ему и рассказывает о своих напряжённых отношениях с сыном и о том, как они влияют на его брак.

Будучи чувствительным человеком, Филип ощущает сомнения Саймона в отношении собственной гетеросексуальности, но приходит к собственным выводам, так как не знает, что Саймон упражняется в не-делании. Решив, что Саймон просто боится признаться в том, что он гомосексуалист, Филип начинает использовать любую возникающую возможность, чтобы прельстить Саймона сексуальными отношениями. С другой стороны, Саймон уже не просто испуган — он осознаёт, что, вопреки своему отвращению к предложениям Филипа, он всё же испытывает некое странное и неуловимое влечение к нему; Саймон начинает паниковать. Хотя он чувствует, что это влечение вызвано только бесконечным терпением Филипа по отношению к нему и его проблемам, Саймон по-прежнему не способен избавиться от пугающего подозрения о том, что он всё же может оказаться гомосексуалистом. Помимо того, что у Саймона никогда ещё не было такого внимательного друга-мужчины, его дилемма усиливается чувством вины — ему кажется, что он просто использует Филипа для упражнений в не- делании. Разумеется, такое чувство лишь усложняет всю проблему, и очень скоро Саймон не только боится, но и ужасно смущается своей дружбы с Филипом.

Однако Саймон сохраняет решимость продолжать свою битву и неизменно отказывается уступать своим страхам. По этой причине однажды, когда Филип неожиданно кладёт руку ему на плечо, Саймон сам поражается тому, что не реагирует на это агрессивно, как поступил бы в прошлом. Решив по-дружески откликнуться на этот жест, Саймон тепло обнимает Филипа за талию, а затем мягко, но решительно отстраняется от него. Но Филипа этот случай только ободряет; он начинает верить, что его предположения относительно сексуальной ориентации Саймона совершенно справедливы, и вскоре Саймону приходится отражать физические атаки Филипа, заходящие намного дальше простой дружбы.

К тому времени Саймон уже вне себя от страха. Поскольку он признался самому себе, что начал ценить дружбу Филипа, Саймон в ужасе оттого, что флирт с другим мужчиной оказался так же отвратителен, как он себе и представлял. Сила страха быстро приобретает невероятные размеры, и Саймону приходится с яростной решимостью сражаться, чтобы сохранить последние капли смелости.

Затем наступает день, когда Саймон, его сын и Филипп отправляются побродить по горам. Мальчик соскальзывает с камней и ломает себе руку. Саймон немедленно спешит на помощь сыну и, опустившись на колени у всхлипывающего мальчика, бережно подхватывает его на руки. Не задумываясь о том, что он делает, Саймон успокаивает малыша, целуя его в лоб, с давно забытой нежностью заверяет его в том, что всё будет в порядке, и просит присесть на камень, чтобы можно было осмотреть его руку. Убедившись, что рука сломана, Саймон снимает рубашку и делает из неё повязку. Обеспокоенный бедой с сыном, Саймон на мгновение забывает о Филипе, но, как только рука мальчика оказывается надёжно закреплённой в повязке, Саймон вспоминает о своём друге. Он оборачивается, чтобы сказать Филипу, что они должны как можно скорее доставить ребёнка в больницу, но ошеломлённо умолкает, замечая, с каким интересом уставился на него Филип. Годы, проведённые на боксёрском ринге, добавили от природы мускулистому телу Саймона привлекательную гибкость, и теперь, впервые в своей жизни, он испытал смущение и залился краской под оценивающим взглядом другого мужчины. Очевидный отблеск одобрения в глазах друга заставляет Саймона испытать настоящий прилив паники, от которого его сердце лихорадочно бьётся. Однако затем паника исчезает так же неожиданно, как возникла, и Саймон слышит, как хохочет над собственным смущением.

Продолжая смеяться, он отворачивается от Филипа, поднимает на руки сына и начинает спускаться с горы. Повинуясь внезапному порыву, он через плечо кричит Филину, чтобы тот как следует насладился приятным зрелищем — вряд ли ему в ближайшем времени доведётся увидеть такой прекрасный мужской торс.

Осторожно спускаясь по склону горы и нежно прижимая к себе раненного сына, Саймон чувствует, что страх, который так долго оставался с ним, чудесным образом рассеивается, слабея с каждым его шагом. Саймон понимает, что для того, чтобы избавиться от этого страха, он не предпринимал ничего особого, кроме не-делания; его удивляет, как он мог испытывать такой ужас под влиянием неприкрытого восхищения Филипа. Сейчас этот страх сменился искренней любовью к сыну и тёплым чувством восторга при мысли о том славном времени, которое они проведут вместе теперь, когда его страх исчез.

Раздумывая о том, как он успокоил сына сразу после несчастного случая, Саймон испытывает невероятное спокойствие, осознавая, что впервые в жизни он пребывал в полном согласии со своим чувствительным характером. Вслед за этим он слышит позади шаги Филипа и пытается сдержать проказливую усмешку, вспоминая, как часто ему приходилось уклоняться от физических атак Филипа и его постоянных притязаний. Вспоминая свои чувства крайней неловкости и бурного гнева, Саймон внутренне улыбается над тем, как временами он индульгировал в воображаемых мечтах одним ударом отправить этого «чёртова педа» на землю и пнуть его в самое чувствительное место.

Теперь, когда он смог понять, каким даром силы был Филип, как он помог ему одержать победу в этой битве, Саймон испытывает к нему не враждебность, а ту сердечность, которая обычно связывает друзей. Позволив себе провести быстрый перепросмотр своих отношений с Филипом, Саймон продолжает поражаться осознанию того, что, несмотря на своё давнишнее отвращение к гомосексуалистам, он способен втайне испытывать приятные чувства, когда другие мужчины находят его привлекательным. Саймон понимает, что, смирившись с собственной чувствительностью и уже не страшась признаков гомосексуальности, он всегда сможет наслаждаться обществом таких, как Филип. Однако он продолжает без тени сомнений понимать, что у него нет абсолютно никаких гомосексуальных наклонностей.

Переполненный чувством благодарности по отношению к Филипу, Саймон испытывает мимолётные угрызения совести, когда осознаёт, что если прошлое было таким сложным для него самого, то наверняка было не менее трудным и для его друга. В этот краткий миг Саймон может представить себе, что чувствовал Филип в тех многочисленных случаях, когда поведение Саймона явно отталкивало и смущало его. Хотя Филип ни разу не пытался прекратить их дружбу, теперь ему придётся жить с осознанием того, что Саймон никогда не станет тем человеком, который ответит ему взаимностью. Ощущая огромную печаль за своего друга, Саймон мысленно утешается тем, что всегда будет рядом, если Филипу понадобится помощь настоящего друга. Оглядываясь и улыбаясь идущему позади Филипу, Саймон испытывает глубокое чувство благоговения перед непредсказуемыми причудами силы, перед тем, что любой вызов в нашей жизни заставляет изменяться не только нас самих, но и всех, кто нас окружает.

С того дня отношения Саймона с его сыном переросли во взаимную любовь и уважение, а взаимоотношения с женой быстро вернулись к тому беззаботному и счастливому состоянию, в каком пребывал их брак до нового проявления проблемы Саймона. Кроме того, Филип полностью примирился с тем, что Саймон является гетеросексуалистом и счастливым мужем, и вполне удовольствовался тем, что