— Посмотри на неё, Калиопса. Она такая красивая, так улыбается…
— От чего же ты тогда грустишь?
— Румянец на её щеках появляется только рядом с ним. Пусть она это и скрывает, я ведь вижу, она влюблена в Таска. А я влюблен в неё. И мне грустно от того, что ни я, ни она так и не получим желаемого.
— Почему? Разве так сложно просто признаться в своих чувствах другому? Не признавшись, не получить ответа.
— Законы нашего мира не позволяют нам признаваться в чувствах просто так.
— У вас очень странный, глупый мир.
***
— Элиас… Элиас, я поняла! Я все поняла!
— Что, Калиопса?
— Ты получишь желаемое.
— Мы уже говорили об этом, Кали, я не могу…
— Но ведь ваш мир так устроен! Кафо для кафо, сприганы для сприганов… значит, полукровки для полукровок, Эл. Ты должен взять своё, потому что именно так и предписано законами вашего мира.
— Чувств одного недостаточно.
— Тогда, мы донесем суть этого мира до неё. Она поймёт. Но… нам нужен союзник. А еще… тебе нужно кое-что достать. Я помогу. Я ведь могу для тебя все!
***
— Почему… почему это происходит?! Кали, почему это происходит? Почему она в крови? Почему он не хочет принять свою судьбу? Кали, ответь мне.
— Элиас…
— Как холодно. Помоги мне… Калиопса! Где ты? Я не слышу тебя… Кали!.. Темно… холодно… задыхаюсь…
— Элиас…
— Кали?..
— Слышишь? Этот вой…
— Словно плач… от этих воплей так больно. Так тускло на душе… я угасаю вместе с ними… с теми, кто так кричит… Где мы, Калиопса?
— За Вратами…
— Хах… неужели вместо него сюда затянуло меня?..
— Ты сам принял решение войти сюда. Ты пошел сюда на их крики… ты хотел узнать. Хотел понять…
— Как мне вернутся?..
— Тело твоё осталось по ту сторону врат, поэтому, возвращение почти невозможно, если только…
— Кали, почему они сопротивлялись? Они так и не поняли нас? Ни она, ни он…
— Они не приняли законов этого мира. Не захотели их признать.
— Значит… я должен сдаться…
— Если хочешь…
— Разве у меня есть другие варианты…
— Ты можешь получить желаемое.
— Но она не подчинилась правилам!
— Значит напиши новые!
— Думаешь, это просто?
— Если ты достаточно силён!
— Но я слаб… да еще и здесь застрял!
— Нет. Ты силён. Твоя настоящая сущность по истине сильна! Хватит, Элиас! Достаточно! Хватит прятаться за своей печатью! Дай волю своей крови. Услышь крики фамильяров, которых предали! Вслушайся в их вопли! И пойми, что ты такой же, как и они! Они такие же как и ты. Отвергнутые из-за своей невероятной силы. И как только ты примешь свою истинную форму, мы вернемся. Вернемся и перепишем к чертям весь этот мир. Все эти правила! Больше никто не будет диктовать тебе, кому и кого любить! Больше никто не будет изгонять сильных, словно они прокаженные. Сильные, подобные тебе, наконец-то станут во главе этого мира и смогут показать, что остальные ошибались!
— Калиопса…
— Поэтому ты здесь! Чтобы освободить себя! Освободить нас… Всех нас, Элиас.
***
— Добро пожаловать назад, Элиас. Как чувствуешься себя?
— Крылья… ужасно болят. Больно. Голова… глаза… они все еще воют… как же больно. Как больно…
— Потерпи, мой прекрасный экземпляр. Кали, ты молодец… ты невероятна, как всегда. Он прекрасен.
— Что происходит? Кали, кто это? Калиопса, ответь! Калиопса! Как же больно…
— Ох, милый, потерпи немного. Это пройдет. Дня три, может пять. Может даже неделя. Но если вытерпишь это, не пожалеешь. Ты ведь жаждал переродиться. Потерпи уж немного.
— Жжется… словно огнем! Помоги мне! Кем бы ты ни был… помоги! Помоги! Помоги мне!!! Спина… мои крылья… мои крылья горят! Их кто-то режет… кто-то вырывает мои перья! Помогите!!! Молю…
— Какой он шумный… Говоришь, его мать из сприганов?
— Да. Поэтому, он особенно ценный… ну, сам ведь знаешь.
— Калиопса?! Это ведь ты… твой голос! Калиопса, помоги мне! Помоги! Мне так больно…
— Эй, может полегче с ним?
— Это проходят все. Если он не способен вынести этого — он нам не нужен. Хотя, будет очень жаль, ведь пока что это наш самый ценный экземпляр.
— Пожалуйста… остановите это… крылья… так больно…
— Вот видишь? Уже не орет, просто скулит. Еще немного и просто будет стонать. Тихо, как побитая собака. Видишь, просто потерпеть.
— Пожалуйста… пусть это прекратиться… Калиопса… Кали… Кали… Рэйна… Рэй… Рэйна…
— Взываешь к другой?.. Мужчины…
***
— Элиас?
— Да, Калиопса.
— Как ты себя чувствуешь?
— Как никогда прежде.
Глава 16. Обитель боли
***
Комната была настолько светлой, что Рэйна прищурилась. Белые стены, белый ковер на полу, белые занавески на окнах. Вся мебель была светлого молочного цвета, все подушки и даже балдахин над кроватью. И даже хозяйка комнаты сидела в белоснежном платье из кружев. Единственное, что выделялось на этом фоне — её волосы, цвета спелого персика и такого же цвета большие крылья.
Девушка смотрела в окно отсутствующим взглядом. Несмотря на свою юность и красоту, взгляд её бирюзовых глаз был потерян как у невидящей старухи, которая уже и себя не помнит. Иногда она протягивала руку и окну, тянулась к снежинкам, что пролетали за стеклом, что-то невнятно бормотала. У её кресла стояла маленькая и худенькая девочка, лет 15 на вид. У нее были кукольные голубые глаза и пухлые губы, круглые щеки, золотистые локоны колечками. Одета она была в такой же кружевной наряд, как и сидящая в кресле девушка, только вся в оборках и складках. Взгляд её был тоскливым, словно у брошенного питомца. И когда Рэйна вошла в комнату, девочка даже немного ожила.
— Госпожа Рэйна! — воскликнула она, — вы все-таки приехали!
— Я приезжаю сюда каждый год, — еле заметно улыбнулась Рэйна уголками губ, — что должно было случиться в этот раз?
— Я слышал, вы проводите эти праздничные дни в кругу семьи, — склонила голову на бок девушка.
— Медмель, — Рэйна подошла к ней поближе и положила руку на плечо, — каждый год.
Девушка немного повеселела, а Рэйна подошла к сидящей в кресле и присела на соседнее кресло.
— Привет, Лейла, — сказала она тихо и взяла девушку за руку.
Лейла никак не отреагировала, лишь немного вздрогнула от прикосновения холодной ладони. Рэйна вздохнула и вновь обратилась к Медмель.
— Как она?
— Уже… уже лучше, госпожа, — ответила та, — она больше не кричит по ночам. Не плачет при виде дождя, а еще… Еще она смотрит на меня и улыбается, словно вспомнила, кто я. И её постоянно тянет на улицу. Она всегда пытается куда-то уйти, словно её кто-то зовет. Когда я в последний раз попыталась её остановить, она устроила истерику. Самую настоящую истерику, госпожа Рэйна. Мне пришлось звать прислугу, чтоб они её увели в дом. Вот с тех пор она здесь…
— Вот как, — Рэйна откинулась на спинку кресла и посмотрела на Лейлу, — значит, теперь вы взаперти… А я вот, знаешь, я со службы была вынуждена уйти. Точнее, не уйти. Меня ушли! При чем без моего согласия. Отстранили меня от службы, чтоб я преподавала в академии! Знаешь,
