Ох, кому это интересно.
Отличная колыбельная. Стукаюсь головой об стену.
- Любимая, ты спать хочешь? - замечает Антон. - Давай я тебе такси вызову.
- Давай, - пытаюсь скрыть облегчение, но не получается. Я тоже волнуюсь за Свету. Но ничего почти не соображаю, и еще мне бесконечно звонят, а я не могу принять вызов на этом дурацком телефоне.
Антон по-шустрому договаривается на счет машины. Сжимает мою ладонь:
- Спасибо, что посидела со мной. Мне это очень важно. Одному тут капец. Ночью чуть не свихнулся.
- Все будет в порядке с твоей мамой, - уверяю. Так не по себе. Пока мы на базе играли в тупые никому ненужные игры, здесь в больнице шла другая жизнь. Грустная.
- Надеюсь, - он вздыхает. Помолчав, добавляет. - И у нас с тобой последнее время тоже засада. Может, все наладится? Мне щас даже думать страшно, что кого-то из вас потеряю.
Не могу дать обратку.
- Буду на связи, - поднимаюсь на ноги. - Как только узнаешь что-то, напиши, ладно?
Он провожает меня до такси, закрывает за мной дверь. Смотрю, как обходит машину и расплачивается с водителем. Похож на маленького потерянного мальчика. Мне аж на психику давит.
По дороге в окна теплым ветром стучится беспечное воскресенье.
Я родилась в воскресенье, говорят, счастливчики эти люди, под покровом самого солнца. Оптимисты, сквозь мрак несут в душе свет.
Но я сегодня соткана из тьмы. У-у-у, слышно, как завывает ветер в заброшенном доме, и гремят цепи Каспера?
Читала о знаменитостях, Джонни Депп тоже родился в воскресенье, мне он нравится, особенно классный готический фильм “Сонная Лощина” про всадника без головы, там страшненько и напряженно, и красивая история любви.
Антону такое не по вкусу он, крайне тупо смотрит фильмы, начало, потом перематывает на середину, потом в конец. Даже если я прошу оставить. Плевать он хотел. Он больше любит клипы. И включает в общественных местах, как тот тип из больницы. Может, щас на пару смотрят что-нибудь.
Дома сразу переставляю симку в старый леново с разбитым экраном. Читаю сообщение от Вики:
Олеся, возьми трубку где тебя черти носят?!
Перезваниваю, обрываю поток возмущений и даю краткий пересказ, он сводится к : все нехорошо.
- Я-я-сно, - тянет Вика. - Мы уже скоро с базы выдвигаемся. Сережа, кстати, отдал мне твое кольцо. Ты его у него в машине потеряла. Оно тебе большое что ли? Мне как раз. С розовым маникюром так нежно смотрится. Я померяла, ты же не против?
- А он еще там?
- Ага. Со мной только что был. Напрягает, что Ирочка околофутбола. Патлы свои успела с утра завить. Намазалась, как малолетка, укравшая мамину косметичку. Прикинь…
- Ладно, я спать хочу лечь, - обрываю подругу. - Вечером созвонимся, ок?
Набираю Сереже. Он не отвечает. Пишу сообщение:
Это не то, что ты подумал
Жду, но он даже не читает, хотя зеленый значок сети горит.
Ворочаюсь в кровати, мучаю телефон, может, я не слышу, а там есть ответ. Ответа все нет, и меня незаметно переключает на сонный режим, загружаюсь в абсурд, почему-то про бывшую Антона, и его друзей, еще персидскую кошку, и что ни у кого нет сигарет, а у меня полная пачка, но мне их жаль, эти палочки.
Символика по Фрейду. Намек на то, что мне нужно чьей-то пилюлей заткнуть рот. Но, мистер, ” иногда сигара - это просто сигара”.
Банан просто банан.
Чупа-чупс просто леденец. И всякие сладкие петушки на палочке.
Просыпаюсь уже в темноте. Невнимательно листаю сообщения от Вики. От Антона:
У мамы все более менее, но еще остается в реанимации.
Больше нет ничего.
Врубаю радио, чтобы словить бодрячок.
В ванной смываю горы шампуня с запахом шоколада. Так нервно встряхнула флакон, что бухнула чуть не половину. Дилемма: притащить красного вина и поваляться в пене, а потом уснуть до утра или не надо.
Сложно. Могу не выдержать и приговорить всю бутылку.
А завтра на пары.
Танцую под душем и под P!nk - Try. Ты должен подниматься, пытаться, пытаться, и снова пытаться. Недавно видела клип по музыкальному каналу, там она и полуголый мачо, измазанные красками, в пляске страсти. В конце бегут навстречу друг другу через пустыню. Зрелищно.
Меня неожиданно шпарит кипятком, и я отскакиваю.
Так бывает, когда моешься, а мама спускает воду в туалете. Или когда машинка набирает воду для полоскания белья.
Не успеваю сообразить, что к чему, как дверь ванной открывается.
На пороге парень с обложки. Модель сентябрьского выпуска Сергей Макогон.
На нем только трусы и блестящая цепочка с огромным крестом.
Ни разу не видела его без футболки, и не могу отвезти глаз. Ровные кубики пресса, дорожка темных волос спускается под резинку. Послушно веду взглядом ниже. И под боксерами…
Ого.
На первом этаже живет пацан, ему лет десять. Недавно сидели с Викой на лавке у моего подъезда. Малышня попала мячом мне по ноге, и пацан этот прибежал. В футболке и летних шортах. И мы невольно уставились. Вылупились. У него в шортах под ширинкой будто булыжник лежал. Что-то огромное. Вика ошарашенно проводила его глазами и поразилась:
- Офигеть у него пельмень. Прикинь, что будет, когда он вырастет?
Я тогда не могла прикинуть.
А теперь знаю, что будет в штанах у мальчика через восемь лет.
Примерно как то, что сейчас вижу. У Сережи. Чувствовала, конечно, что там мега-размер. Но все таки очень нескромный подарок матушки природы, он явно в любимчиках, если такое созрело. Интимный урожай на зависть остальным садоводам, как в хвастливых статьях, где всякие дедки гордо фоткаются с аномально большой морковью или огурцами-переростками.
- Поближе показать? - хмыкает Сергей, цепляя пальцами белую резинку.
Соображаю, что не одета, не считая кусков пены, и в растерянности шмыгаю за шторку с дельфинами.
- Ты как вошел?
- Алена ключ оставила. Дома мыться не вариант, в ванной плитку разворотили. Подвинешься? Объяснишь как раз, что ты там хотела, - он без приглашения лезет ко мне, снимая на ходу трусы.
- Стой, не надо, - меня оглушает эта наглость и его резкость, и его взгляд, такой же как в кабинете информатики тогда, пугающий и жесткий, движения по-звериному четкие и слаженные, как у льва при виде добычи. Пытаюсь вылезти с другой стороны.
- Что не надо-то? - он вырывает шторку у меня из рук. Толкает к стене. На него льется вода - россыпь капелек по коже на крепком загорелом теле. Завораживает до гипноза. Но голос его, словно грубыми пощечинами выводит из транса. - У меня уже и причины кончились тебя оправдывать. Задрал меня твой Антон.
