- Тушенка. Оскорбительно. Твоя фантазия играет на гитаре на Арбате, так бездарно, что её тухлыми помидорами забрасывают, изо дня в день.
- Не я придумал, - он хихикает. - Из пацанов кто-то. Давно, в первые дни еще. Я предпочитаю имена.
- В бесячей уменьшительно-ласкательной форме.
- Хватит ревновать.
- Я вас болтать пустил? - Алмаз Маратович сверкает в нас возмущенными алмазами. Стучит по столу, призывая к тишине. - Я могу продолжать?
- Оф кос, бейби, - бормочет Сергей.
Презумпция, фикция, правоприменение - строчим определения. Молчать чревато отяжелевшими веками, следующую пару по естествознанию почти не обращаю внимания на раздражитель в роли Венеры Шафиковны.
Вот какой толк торчать в универе, если ни грамма материала не долетает до сознания, а все в обход, преподша говорит на утопическом, вымышленном языке. Клингонский, из Стар Трека. Или криптонский, на моих глазах она превращается в Кларка Кента - брюнета с синими глазами и ослепительной улыбкой, это ли не чудо?
К обеду в столовую подтягиваются Вика с Антоном. Где-то нарыли белый флаг, ни разу не стеб - палку с куском атласной материи. Антон приветственно им размахивает, без лишних слов кидает нам в поднос.
Уже видела их в окно. Они посреди парковки целовались, ровно в двенадцать часов дня. Золушкин бал претерпел метаморфозы, никаких тыкв, но есть красная хонда. И прекрасный побитый принц. И короткая юбка автозамена пышному платью с корсетом. И в одну минуту первого ничего не кончилось, внимание: ещё одна нереальность и открываем в универе филиал “Поле чудес”.
Антон с Викой напротив, едят кашу. Мы с Сережей пьем чай. Все как в немом кино. Почти что мир, дружба, жвачка. Молюсь, чтобы кто-нибудь не открыл рот и ничего не испортил, я сама в том числе. Со стороны странно, наверное, и нас, вообще, никто не достает, хотя вопросы есть, у некоторых недоумение еще несколькими флагами над головой маячит.
Когда пары заканчиваются, можно дудеть в трубу: выдержка кремень. Домой на такси едем, Сережина машина у казино так и осталась. В окна стучит дождь, пасмурно, будто уже состоялся закат, и я засыпаю у него на плече.
Во дворе он вытаскивает меня из машины. Верю, что как лучше хотел, но просыпаюсь после того, как он неловко выворачивает мне локоть.
- Ой, прости щас, - вертит меня в руках, и я ударяюсь макушкой об дверь. - Чёрт! Опять задел?
- Прошу, не надо больше ухаживаний, - сползаю с него на землю. - Или врач потребуется.
- Лесенка, ты жестокая, - он рассчитывается с водителем. - Душишь инициативу на корню.
- Не грусти, в кровати отомстишь.
Неплохо бы типун на язык.
Он удивленно оборачивается. В глазах синие чертики. На губы наползает фирменная усмешечка:
- Ты права. Прошло двадцать семь часов, долго. А я думал сама не предложишь. Дай поцелую.
Таксисту некуда торопиться. Лопает пузырь из жвачки, небрежно мнет в пальцах деньги и слушает нас.
- Пошли, - отступаю на шаг. Первая иду к подъезду. Мамина ауди на месте, значит родители дома тусуются.
Он догоняет меня у лифта. Обнимает сзади и советует:
- Если хочешь спать лечь, то иди к нам в квартиру. А то едва зайдем и влетим.
- А ты?
- Мне Цезаря проверить надо. Не уклониться, - роется в кармане и достаёт связку ключей. - На.
- Нет, я с тобой.
- Солидарность?
- Любовь делает из людей идиотов.
- Ммм, звучит сладко. Ладно.
- Шоколадно.
- Мяу.
В распахнувшихся на этаже дверях вижу маму с чемоданами. Открывает Сережину квартиру и кивает:
- Вернулись? Отлично. Леся, поможешь мне вещи разобрать. Там ещё подарки.
- А папа где? - Сергей забирает у нее баулы, вкатывает в прихожую.
- У нас, тебя ждёт. Хочет за пежо съездить, а потом до офиса. Лесь, ты в душ рвалась? Иди, я пока чай сделаю.
Заглядываю в ванную. Прилично все, чистенько, ремонт новый. Значит, Сережа наврал тогда, что плитку разворотили и он мыться дома не может. И жить. Мебели хоть и нет, и видно, что пустовала квартира, но никаких Гималаев строительного мусора, как он уверял.
С удовольствием бросаю вонючую одежду в корзину, споласкиваюсь и тону в чьем-то халате с запахом мужской косметики. Вкусно, и шампунь мужской суперский, он так приятно кожу холодит.
Чай еще вкуснее. Апельсин, имбирь и ещё что-то. Мама заварила целый чайник, наливаю вторую кружку и возвращаюсь к вещам. Ставлю на пол, рядом с чемоданом, роюсь в содержимом.
Комната пустая почти, только надувные матрасы и стол с компьютером и мощными колонками. Даже одежда ворохом на коробках свалена.
Мама негромко коверкает попсу, не попадает в ноты. Вроде бы обычный вечер, все как мы любим. Музыка, чай, ее фальшивое пение, она прикладывает к себе очередное платье и спрашивает, что я думаю.
Я отвечаю, разбираю мешок с сувенирами и открытками, уже подписанные, она даже продавщиц из своего салона не забыла, времени не пожалела купить разные бесполезные, но миленькие статуэтки, брелоки, футболки “Ибица зе бест ван лав”, полно всякой клубной символики, много неприличной - Илья выбирал, скорее всего.
- Вон тот кулечек тебе, - мама показывает на фирменный пакет.
Внутри пачка натурального кофе в зернах, плитка соленого шоколада в голубой упаковке и парфюм, по названию понятно, что прямиком с острова.
- Здорово, - искренне радуюсь, уже давно никто ничего не дарил. Тем более заграничное.
- Ещё одежды набрала, разнообразим гардероб. Носим мою почти всю.
- Зато в одном стиле.
- Тоже правильно. Слушай…
По изменившемуся тону понимаю - щас начнется. Морщусь:
- Не надо только нотаций.
- Я не собиралась, - возражает она. - Просто ты могла бы не сбрасывать звонки, и не огрызаться, а поговорить спокойно. Это так сложно?
- Терпеть, пока ты мне под кожу лезешь? Да. Даже через экран приключение такое себе.
Она медленно пьет чай, тянет резину. Ставит кружку на пол и говорит:
- Конечно, я не ожидала, чего ты от меня хочешь? Тебе восемнадцать лет, вчера с Антоном страсти кипели, сегодня с Сережей уже. Как мне еще реагировать?
- Да никак, - машинально ковыряюсь в куче нового тряпья.
- И нечего обижаться.
Молчу.
- Мы с Ильей семь месяцев были знакомы, перед тем как решились сойтись официально, - нудит она. - А у тебя и месяца не прошло.
- Ну и что. С первого взгляда любовь.
- Перестань.
- Что тебе не нравится?
- Ты не думаешь, что делаешь. Сережа хороший, умный парень, я в нем не сомневаюсь, плохого не жду. А у тебя ветер в голове.
- Так приятно. Всегда знала
