Сразу стало ясно - павшие здесь не праздновали труса. Многие раны покрывали тела тех, кто достойно ушел в сопровождении валькирий по радужному мосту - пировать в чертоги Одина, оставив подлому врагу лишь бренную оболочку.
- Отец!!! - отчаянный крик Снорри эхом отразился от склона ближнего кургана. Парень со слезами обнял ноги в знакомых праздничных башмаках. Ошибиться он не мог - каждый род викингов расшивает обувь из бычьей кожи своим особым узором. Это повелось испокон веков, и продлиться еще долго, пока не переведутся люди, чтящие древние дедовские обычаи. В такие башмаки обувают каждого принимаемого в род, их надевают в дни больших праздников, в них и провожают воинов моря в последнее плавание. Кто-то из корабельщиков вскарабкался на дерева, готовясь перерезать веревку, когда подойдут остальные, чтобы поддержать тело, а Сноррри все не мог оторваться от отца. Наконец, мрачный и осунувшийся Гуннар тронул подростка за плечо:
- Дай нам забрать его, сын Хельгера. Негоже оставлять доблестного воина птицам.
- Прости, я не подумал,- тот последний раз хлюпнул носом и тщательно стер слезы с щек.- А остальные? Их вы нашли?
- Моего отца и Эскиля уже несут на драккар, а Бьерна так нигде и нет. Но, может, ему удалось спастись, и мы узнаем подробно, как все случилось.
Корабельщики взялись за сооруженные на скорую руку из копий и снятых плащей носилки и тронулись в обратный путь. Но до берега еще оставалось порядочно, когда со стороны Уппсалы показались несущиеся во весь опор всадники.
- Троллиные отродья,- сквозь зубы выругался Гуннар и повернулся к старшему из воинов, отдавая команду,- побежали, может, успеем отплыть.
И викинги сорвались на "волчий бег", тот самый которым передвигаются воины моря на суше, когда речь идет о жизни и смерти. Но им не хватило совсем немного, какой-нибудь сотни шагов. Чувствуя за спиной неистовый, все приближающийся топот копыт, корабельщики не растерялись. Задний, чуть приотставший десяток слаженно развернулся и метнул копья в передовых, почти догнавших их всадников. Точнее, в их коней. Снорри, оглянувшись через плечо, увидел, что на неширокой тропе между холмами бьется хрипящий и лязгающий железом клубок лошадиных и человеческих тел, а дальние, чуть приотставшие конники сдерживают скакунов, собираясь вокруг одного воина в богатом доспехе. Их было всего десятка три или чуть больше, но и этого было достаточно, чтобы помешать отплытию.
Люди Гуннара, наконец, достигли берега и, передав тела на драккар, начали торопливо готовиться к бою. Всадники же медленно приблизились к кораблю - довольно крутой каменистый склон не давал возможности им быстро атаковать, да и не горели желанием воины Инге лезть на беспощадные копья отчаянных мореходов.
- Кто вы такие, и как осмелились нарушить приказ нашего конунга? - один из всадников соскочил с коня и приблизился на полсотню шагов к линии щитов, что торопливо выстраивалась на берегу. - Или не знаете, что он под страхом смерти запретил хоронить тех, кто выступил против него и Христа?
- Муж женовидный! - побледневший от ярости Гуннар поправил кольчугу и с лязгом вытащил меч.- Сидя он храбр - украшенье скамьи, а в битве беспомощен. И все его воины таковы - способны бить только в спину и прячутся, как только придется сойтись лицом к лицу. Иди скажи, что наследник Ньердсхольма стоит здесь и жаждет переведаться острой сталью с тем, кто не трус!
Он хотел разозлить нападавших, заставить потерять голову и броситься на дерзкого, тогда бы появилась надежда отбиться и уйти. Но хитрость не удалась - всадник только зло рассмеялся в ответ:
- И не надейся легко умереть, дерзкий мальчишка! Сейчас подойдут наши пешцы и ты запоешь совсем по другому!
Действительно, со стороны города уже слышался слитный топот множества ног, но чем ближе подходили люди, тем сильнее вытягивались лица у конунговых приближенных. Ибо следом за двумя сотнями воинов Инге шла втрое большая толпа. И отнюдь не на прогулку собрались жители Уппсалы - руки их крепко сжимали мечи и топоры. А во главе подошедших уппсальцев мореходы с радостным изумлением разглядели однорукого скальда.
Конунг вскинул руку, желая говорить, но его опередил Арнир:
- Инге, сын Стенкиля, большая сила ни к чему тому, кто не умеет ей пользоваться! Эти люди не совершили ничего противного законам божеским и человеческим. И заслуживают уйти с миром.
- Старик,- голос нового правителя клокотал от едва сдерживаемой ярости,- эти люди, враги Господа нашего Иисуса Христа, нанесли оскорбление лично мне, плюнув на мой приказ. Такое смывается только кровью.
- Боги сами разберутся, кому из них надлежит какое место занять, конунг! А ты, проливший кровь родича, уже никогда не вернешь себе удачу! Вороны Одина,- скальд проводил глазами двух огромных черных птиц, мелькнувших в небе,- шепнули мне, что не кончится добром для тебя вся эта затея : прервется твой род и дети твои умрут на чужбине.
- Рассказывай другим свои сказки,- суеверный Инге хоть и храбрился для вида, но был заметно подавлен словами однорукого и торопливо осенил себя крестным знамением,- Господь наш убережет меня от подобного!
- Можещь не верить моим словам, но задумайся над другим, сын Стенкиля! - Арнир, оглянувшись на все более густевшую толпу у себя за спиной, поправил плащ и усмехнулся.- Ведь не сегодня, завтра тебе придется собирать лейдунг - ополчение всей земли свеев, потому как конунг Норвегии Олаф, хоть и зовется Тихим, но не преминет воспользоваться раздорами в соседней стране. А многие ли откликнутся тогда на твой зов?
Снорри, жадно вслушивающийся в разговор, вдруг заметил, как один из приближенных, наклонившись к уху своего предводителя, что-то тихонько сказал и как заходили от этих слов желваки на лице Инге. Но конунг справился с гневом и сказал почти спокойным голосом:
- Благодари Господа нашего, старик, что сейчас идут светлые пасхальные дни и я не хочу омрачать их кровью. Но запомните, - он махнул в сторону все еще готовых к бою корабельщиков, - с этого дня для вас нет ни земли, ни воды в моих владениях.
Закончив, он огрел плетью жеребца и поскакал прочь. За ним, под насмешки и ругательства толпы подались и его люди.
- Спасибо тебе, Арнир-скальд,- когда последний из противников скрылся за дальним холмом, Гуннар подошел и обнял однорукого.- ты воистину спас наши жизни. Жаль, что мы не сможем по достоинству отблагодарить тебя. Но скажи, есть ли что-то такое, что было бы в наших силах сделать для тебя?
Ответом было долгое задумчивое молчание. И лишь когда драккар устремился в обратный путь, старый скальд медленно, не обращаясь ни к кому из корабельщиков, произнес:
- В земле куронов, куда пока еще не достают загребущие руки здешних конунгов, стоит вольный город, который зовется Новым Йомсбургом. Я был бы не прочь привезти туда достойных воинов.
На пару мгновений викинги перестали грести, осмысливая сказанное, так что в наступившей тишине
