Варов подробно рассказал о своей поездке в Лубны, высказав при этом сомнения насчет правильности своих действий. Коля сразу заявил, что тут и думать нечего, Василий Тимофеевич поступил так, как надо. Наталья Михайловна молчала.
— По-видимому, это был единственно правильный выход из того положения, в котором ты оказался, — сказала она.
— Ты права, Наташа. К тому же времени у меня оставалось в обрез, а со мной находились важные документы.
Вновь во всех подробностях рассказала о своем визите к Софье Ивановне и Наталья Михайловна. Проявленный к ним интерес гестаповца Вольфа осложнил и без того непростую обстановку. Как на грех, и питание к радии иссякало, а достать его на месте пока возможности не было.
Василий Тимофеевич и Наталья Михайловна тихо вели разговор. Коля был чем-то обеспокоен, нервничал. Наконец не удержался, глухо заговорил:
— Недавно мы с Гришкой, с которым я работаю в сапожной мастерской, были в одной компании. Там ко мне пристал его друг. Расспрашивал, кто я, да что, да откуда. После этой вечеринки мне кажется, что за мной следят. Когда я возвращался с работы, раза два видел подозрительного типа около нашего дома.
— Что же ты до сего времени молчал? — перебила его Наталья Михайловна.
— Я думал, мне это только кажется. Сейчас я уверен.
Выговорившись, Коля сник, опустил голову. Он сидел к ним вполоборота, и на фоне окна виден был вихор, торчавший на макушке. Совсем еще мальчишка. Ему бы учиться, жить с родителями. А он уже боец, солдат незримого фронта, где порой и взрослый человек не сразу разберется что к чему. Обоим стало жаль его. Наталья Михайловна положила в темноте руку Коле на плечо. Тот вздрогнул.
— Ну, ладно, — сказал Василий Тимофеевич. — Чтоб это было последний раз. Впредь докладывать обо всем подозрительном немедленно. Ясно?
Коля кивнул.
Варов передал Коле радиограмму.
— Пора, друзья мои. Время.
Наталья Михайловна плотно прикрыла окно, поправила темную штору. Щелкнул включатель. Коля надел наушники, склонился над потрескивающим передатчиком…
Встретились на Чоколовке, в летней пристройке домика портного. Когда Варов вошел, Иван Григорьевич уже ждал его. Варов еще мало знал командира местного партизанского отряда — они встретились второй раз — и чувствовал неловкость за свое опоздание.
Иван Григорьевич был человеком в годах, на вид угрюмый. Кадровый рабочий киевского «Арсенала», он с момента оккупации города возглавлял отряд народных мстителей. Оккупанты знали о самом Иване Григорьевиче и его неуловимом отряде и не поскупились бы на плату за голову отважного командира.
— Ладно тебе, Василий Тимофеевич, оправдываться, — заметил с улыбкой Иван Григорьевич. — Знаю, что не на вечернице был и не молодица задержала тебя.
Варов вытер платком покрывшийся испариной лоб.
Иван Григорьевич рассказал об обстановке в городе, о появлении новых воинских гарнизонов и передал Варову два небольших листка папиросной бумаги с записью наиболее важных цифровых данных, имен, названий объектов. Эти данные предназначались для передачи по рации в Москву.
Варов поблагодарил Ивана Григорьевича и разведчиков его отряда за ценную информацию. Листки аккуратно свернул в трубочки и засунул в шов, за подкладку пиджака. Потом рассказал о своем приключении в поезде. Иван Григорьевич внимательно выслушал Варова, сказал озабоченно:
— В ночь на воскресенье наши соседи неподалеку от Дарницы пустили под откос фашистский эшелон с воинскими грузами. Оккупанты, известное дело, обеспокоились, ищут виновных. Между прочим, по некоторым данным, приписывают эту операцию опять же моему отряду. — В его глубоко посаженных темных глазах сверкнули озорные огоньки. — Так вот, в поезде, которым ты ехал, была очередная облава. Задержали там человек двадцать. Допрашивали их в комендатуре, а ночью отвезли в киевскую тюрьму. Оттуда — прямая дорога в Бабий Яр. Знаешь, что это такое? Не знаешь. Я тоже не все знаю. Но мы обязательно все узнаем и за все воздадим по заслугам. Нам известно, что «хозяин» Бабьего Яра — штурмбаннфюрер Пауль фон Радомски. Его помощник — специалист по организации массовых расстрелов Ридер. Эти звери в человеческом облике живьем никого не отпускают…
Иван Григорьевич замолчал, раскурил потухшую было цигарку, несколько раз глубоко затянулся.
— Что мне делать дальше? — спросил Варов. — Ведь фельдфебель очень внимательно рассматривал мои документы, он мог кое-что запомнить. Вдвоем с напарником они могут составить мой портрет.
— Пожалуй, нужно срочно менять документы, а также место жительства и работу, — задумчиво сказал Иван Григорьевич. — На это у тебя есть начальство, оно, надо полагать, и решит. Если потребуется наша помощь — дай знать.
— И последнее, Иван Григорьевич, — сказал Варов. — Меня беспокоит некий Вольф-Тараканов…
Оказалось, что Ивану Григорьевичу эта личность уже известна. Вольф успел причинить немало вреда патриотическим силам в городе.
— Есть у нас некоторые соображения в том смысле, чтобы избавиться от этого Тараканова-Вольфа, — заметил на прощанье Иван Григорьевич. — Одним словом, подумаем. Надеюсь, что мы у него в долгу не останемся. И в скором времени.
— Ну спасибо тебе, Иван Григорьевич! — Варов крепко пожал руку боевому товарищу и первым направился к выходу.
Знак о том, что на улице все спокойно, хозяин квартиры уже выставил.
Центр ответил: в связи с создавшейся обстановкой группе Варова предлагается перейти на положение № 2. Это означало, что следует немедленно оставить прежнее место жительства и отправиться в новый район. Новым местом дислокации группы намечался район Винницы. Разумеется, надлежало сменить и личные документы.
На рассвете следующего дня, спрятав рацию и шифры в надежном месте, группа ушла из Киева в направлении житомирских лесов — в надежде связаться там с партизанами и с их помощью подобрать новую базу. Двигаться пришлось проселками, лесом, обходя населенные пункты, ночевать в лесу или оставленной в поле скирде соломы. В один из таких
