— Так, ясно. Что же дальше?
— Послали мы связного. Тот вернулся из Винницы через три дня. Доложил, что эсэсовец по-прежнему ездит к Глаше, иногда, по субботам или воскресеньям, остается у нее на ночь. Имеет чин капитана, занимает должность помощника коменданта в запретной зоне. Глаша хвалилась подружке, что ее Отто очень щедр, возит ей подарки, продукты, любит ее и обещает после войны на ней жениться.
— Ну и как вы его взяли? — в нетерпении спросил Варов.
— Создали две группы — захвата и прикрытия. Переодели всех в гитлеровскую форму. Устроили засаду на квартире у Глаши в субботу. А он, как назло, не приехал. Пришлось ребятам сутки сидеть взаперти. Конечно, поволновались. Но все обошлось. В воскресенье ухажер пожаловал. Скрутили его мои хлопцы, с кляпом во рту выволокли огородами на окраину. Там их ждали с подводой. Прихватили и Глашу на всякий случай. Километров через пять пересадили всех на автомашину — и на базу.
— Смирный попался? — Варов улыбнулся.
— «Смирный». Одному разведчику так дал, собака, ногой в живот, еле очухался парень.
— Как сейчас, успокоился? Что рассказывает?
— Не шибко он разговорчивый. Ну, назвал свою фамилию, возраст, откуда родом и прочее. Твердит все время, что он человек малоосведомленный, помощник коменданта по охране санатория в селе Коло-Михайловке. Вот и все.
— Добре, — как бы подводя итог рассказу Зайкова, промолвил Варов. — Скажи, у тебя хорошее наше обмундирование есть?
— Есть, — с готовностью ответил Зайков, пока что не понимая, к чему клонит Варов.
— Распорядись быстренько: обмундирование выгладить, сапоги до блеска вычистить, ремень с портупеей и твою кожанку — все сюда…
Когда пленного эсэсовца ввели в землянку командира партизанского отряда, он увидел сидевшего за столом черноволосого мужчину, который сосредоточенно читал какие-то бумаги. На нем было добротное офицерское обмундирование, новый ремень с портупеей, на плечи накинута кожаная куртка. Сидевший за столом мельком взглянул на вошедших и снова углубился в свои бумаги. Эсэсовец невольно подтянулся, сделал два шага вперед и остановился. За его спиной безмолвно застыл автоматчик.
Командир партизанского отряда, который уже дважды через переводчика опрашивал пленного, доложил сидевшему за столом:
— Товарищ полковник, захваченный в плен разведчиками моего отряда гауптштурмфюрер Отто Леман по вашему приказанию доставлен.
— Хорошо, — Варов неторопливо взял в руки документы Лемана, пристальным, строгим взглядом посмотрел на пленного. Тот, щелкнув каблуками, вытянулся. Леман почти два года находился в России, немного понимал по-русски. Ему было ясно, что сидящий за столом полковник является или командующим партизанами в этом районе, или же специально приехал из Москвы, чтобы допросить его.
Варов закурил толстую папиросу, протянул пачку Зайкову и переводчику. Предложил закурить и пленному. Эсэсовец взял папиросу, буркнул: «Данке», сел на указанный ему табурет.
— Ваша фамилия, имя, возраст? — негромко спросил Варов.
— Отто Леман, гауптштурмфюрер, помощник коменданта охраны санатория, тридцать три года, — четко ответил пленный.
— Номер части, в которой вы служили? — последовал вопрос…
Опрос пленного закончился только к утру. Дождь перестал. В приоткрытую дверь землянки доносился приглушенный шум проснувшегося партизанского лагеря.
Пленного увели. В землянке остались только Варов и Зайков. Они просматривали записанные показания пленного эсэсовца. Варов отчеркивал наиболее важные места красным карандашом.
«…Севернее Винницы, примерно в восьми километрах, в сосновом лесу, рядом с селом Коло-Михайловкой, в период с сентября 1941 года по апрель 1942 года была оборудована ставка верховного командования германских вооруженных сил на Восточном фронте и штаб-квартира Гитлера…»
…«От шоссе Винница — Житомир, на южной окраине Коло-Михайловки, проложена асфальтированная дорога к центральной зоне, расположенной в центре лесного массива. В начале этой дороги находится контрольная будка с часовыми, при въезде в лес — здание комендатуры. Вся зона разбита на восемь полос. В первых пяти располагаются казармы, склады, баня, штаб комендатуры. Тут же бюро пропусков в центральную зону.
Центральная зона разбита на три полосы и огорожена проволочной сеткой высотой в два с половиной метра и двумя рядами колючей проволоки. Ворота в эту зону охраняются открытыми и скрытыми постами. В центральной зоне находятся помещение штаба, канцелярия Гитлера, гестапо, телефонная станция, жилые дома, спортзал, бассейн, три бомбоубежища…»
— За такой короткий срок настроили чертову уйму всяких помещений и убежищ, — промолвил Варов, затягиваясь папиросой, и продолжил чтение:
«Часть поля, прилегающая к центральной зоне с южной стороны леса, огорожена рвом с пятью рядами спирали из колючей проволоки и противопехотным проволочным забором. Вокруг леса на высоких деревьях через каждые двести метров располагаются наблюдательные посты. По опушке леса — большое количество укрытий, дзотов, пулеметных гнезд и огневых позиций артиллерии. Внутри леса и вдоль опушки высылаются подвижные патрули, а в ночное время им придаются собаки».
«…От главной квартиры Гитлера на Берлин проложено два прямых бронированных кабеля. Один, подвешенный на столбах, связывает ставку с штабом Геринга, который находится в двадцати двух километрах к северу. Линии связи протянуты к Виннице и к аэродрому в Калиновке».
— Слушай, Зайков, может быть, подумаешь насчет этих бронированных кабелей и аэродрома? — предложил Варов.
— Попробуем, — улыбнулся командир отряда.
Варов вновь сел за стол, придвинул к себе показания пленного, подчеркнул еще два абзаца:
«…На опушке леса стоят замаскированные двадцать танков, на огневых позициях — до двенадцати батареи зенитной артиллерии и прожекторные подразделения».
«…Гитлер приезжал в штаб-квартиру несколько раз в мае-июле 1942 года и в июле-августе 1943 года. В этом году в январе был Геббельс, в марте — Розенберг».
Варов устало потянулся. То дело, ради которого его группа преодолела столько трудностей, было сделано.
После освобождения советскими войсками Киева, когда фронт перешел на западный берег Днепра и стал продвигаться к границе, Варову и его боевым друзьям стало работать еще сложнее. Увеличилась плотность вражеских войск, появилось множество крупных и мелких гарнизонов, еще жестче стал оккупационный режим, усилились репрессии и карательные операции против патриотов, сражающихся с фашистами на оккупированной территории.
В селе, где базировалась группа Варова, постоянного гарнизона не было, но последнее время оккупанты стали появляться там чаще и чаще. Иногда останавливались дня на два, на три. Местные полицаи патрулировали в селе круглосуточно. Прислали нового старосту села, а с ним несколько незнакомых полицаев.
Как-то связной, работающий в сельской управе, сообщил, что где-то в окрестностях села работает нелегальный
