- Изврат, – прошептал Все с горечью. – Сжег Бы Насовсем.
- Да ладно тебе, Все, - засмеялась Котожрица. – Мы все здесь взрослые сущности и люди. А сакральность секса давно простыла. Попробуй хоть раз скинуть с себя эту тяжелую мантию ханжества и оковы бесполезного целомудрия. Пройдись по миру Солнышка с открытым сердцем, и он наградит тебя.
- Нет Искушения.
- У тебя должен быть какой-то фетиш, - вмешалось Солнышко. – У всех есть.
- Да, - настаивала рыцарь. – Признавайся! Вот я, например, очень люблю, когда меня связывают шерстяной нитью и называют плохой кошечкой.
- А мне нравится запах женского пота, - не стал скрывать Аркас.
- Серьезно? – радостно переспросило Солнышко.
- Да, мне нравятся естественные запахи. Они меня заводят.
- Но самое странное, что я когда-либо слышало, это любовь к вылизыванию глазных яблок, - сказало Солнышко. – Партнер раздвигает тебе веки и начинает лизать глаза. Это называется окулолинктус. Потрясающе.
- Альфа как-то общался с языческим богом охоты, так тот обожал, когда на нем сидели как на скамейке, - припомнила Котожрица, ностальгически жмурясь. - Причем обязательно голой задницей. Вставал, значит, на четвереньки и замирал.
- А вот я… - начал было Аркас, но Все вдруг вскочил, прервав его на полуслове.
Не совсем владея собой, с трудом обрел он относительное равновесие.
- Я Чист и Честен Собою Перед. Грязные Игры Ждущие На Дне Души Самом, Меня Не Заполучат, - заговорил он, словно читая мантру.
В этот момент из заманчиво шелестящих кустов вырвался, изящно гарцуя, розовый единорог, и устремился к Все. Остановившись перед ним, животное гордо тряхнуло гривой и громким ржанием сообщило о чем-то присутствующим.
- Он говорит, что хочет спасти тебя от грязных игр, - перевело Солнышко. – Садись на него, и в тот же миг единорог отвезет тебя прочь от обнаженных гениталий.
- Так Тому и Быть, – кивнул Все. – Прости Меня Человек. Но Я Не Могу Быть с Тобой в Этом Царстве Похоти. Я Найду Вас Позже!
С этими словами он вскарабкался на единорога, и они помчались прочь, быстро исчезнув в стонущих зарослях.
- Чудной же, - хихикнул хозяин Мира. – Где вы его откопали?
- Сам откопался, - ответил Аркас. – Что с ним будет?
- Ничего плохого, уверяю. Только изумительно хорошее. Единорожек хоть и знатный срамолюбец, но знает, что с новичками нужно действовать аккуратно. Думаю, сначала он отвезет его на массаж к восьмируким девам-львицам. А дальше как пойдет. Фокус в том, что девы-львицы, на самом деле не девы, - солнышко подмигнуло так скабрезно, что весь мир издал одобрительное «о-о-о-о». – А мы все знаем, куда заводит любой эротический массаж.
Солнышко мечтательно улыбнулось, так что его пухлые щеки разошлись в стороны.
- Прошу меня извинить, но я должно это увидеть. Не каждый день у меня дома искушают принципиального девственника.
- Конечно, - понимающе кивнул Аркас. – Отправляйся, мы не дадим себе заскучать.
Солнышко покатилось по небосводу. Никас и рыцарь Любви остались наедине. Не собираясь продолжать разговор, человек снова лег на траву, положив руки под голову. Он думал о шраме на груди Максиме. О том, что жило внутри. Был ли способ извлечь его, не убивая носителя? И что делать потом? Оставить Одиночество на свободе слишком жестоко по отношению к Многмирью и Материи. Разделаться с ним раз и навсегда, пожалуй, было бы не под силу никому.
Никас рассмеялся.
- Ты что? – повела ухом Котожрица. – С ума сходишь? Не время сейчас.
- По замыслу Девела, я должен был перехватить эстафету у Максиме, - проговорил Никас. – Только и всего. Но план Интеллектуального провалился. Меня не смогли довести до цели. Да и Максиме не идиотка. Я очень сомневаюсь, что она полезла бы в ловушку, только для того, что бы посмотреть на меня. Единственная ваша надежда на спасение утрачена. И теперь я бессмысленно брожу из конца в конец Многомирья, прикасаясь к легендам, вижу и слышу вещи, которых не понимаю.
- Прикасаясь к легендам, ты пробуждаешь их ото сна, - сказала Котожрица. – Я помню, ты говорил, что все это закончится скверно. Но ты, слава фантазии, не ясновидец. Я вижу в тебе защитника. Такого же, как и я. И пока мы движемся, в поисках спасения, бессмысленны только спазмы отчаянья. Как у тебя сейчас. Так что хватит ныть.
Аркас приподнял голову.
- Откуда в тебе столько решимости?
Рыцарь улыбнулась.
- Ты не представляешь, как я люблю своих кошек.
Цинизм внутри Аркаса хмыкнул. Мелкий фетишизм эгоистичной натуры толкает сомнительных героев на бессмысленную борьбу. Человек прислушался к этой мысли, не понимая до конца, его ли это была желчь, или Цинизм внутри не ушел еще в спячку после встречи с Максиме. Да, - отозвался зверь, - я слышу вас. Не будь дураком Аркас, не ищи причин для борьбы. Сохранение разумности, Многомирья, смердящего котенка, - все это лишь мусорный ореол вокруг истинной природы сражений. Удовольствия победы! Бейся хоть с самим Геноцидом, один на один, я помогу тебе! Вместе мы повалим его. Он будет падать башней нереализованного гнева, и когда коснется земли, будет растоптан нашей пятой. Мы принесем его в жертву энтропии, и чувство победы опьянит нас на краткий миг, сделав богами. А потом мы доберемся до этой суки Максиме и сотрем ее в порошок!
- Я пойду, пройдусь, - сказал Никас.
- Один?
- Да, пожалуй. Не обижайся.
Котожрица рассмеялась.
- Послушай, я, конечно, рада твоей компании, но не нужно все время переживать, что ты сделаешь мне больно. Я вижу, что тебя гнетут мысли, с которыми ты должен побыть наедине. Если захочешь найти меня, спроси у Солнышка.
Благодарно кивнув, Никас покинул поляну. Он вышел на зеленый луг и вернулся к сливочной реке. Там он пошел вдоль берега, против течения белых вод. Никас внимательно всматривался в это неторопливое движение, но не замечал желаемого. К нему никто не приставал: наверное Солнышко отдало приказ держаться от человека на расстоянии.
Луг по правую сторону сменился шоколадными холмами увенчанными шапками из взбитых сливок, а потом прохладными карамельными низинами. В них скапливались комки сахарной ваты, облетавшие с вафельных деревьев. За ватой охотились забавные существа, похожие на пупсов. Никас думал о том, что привычные представления о добре и зле здесь ему не помогут. Стороны пребывали в мотивационном балансе. Каждый имел право видеть мир таким, каким он хочет. Стремления негатива были оправданы. Взгляды позитива – справедливы.
Как бы то ни было, он представил Котожрицу. А рядом полное ничто. И, чтобы оставаться беспристрастным,
