Она довезла его до дому и за отдельную плату наняла таксиста дотащить взмыкивающего работника культуры до квартиры. Покопавшись в его карманах, нашла ключи, и Никас, наконец, оказался дома. Ольга раздела и уложила его на диван, потом умыла и приложила лед к синякам. Пробыла с ним до утра, задремав рядом. И ушла в шесть тридцать, оставив Аркасу поцелуй, о котором он так никогда и не узнал.
Никас лежал на диване, пребывая в замешательстве человека, давно не сталкивающегося с пространственно-временной магией алкоголя. Голова болела умеренно, но Никас знал, что когда тебе тридцать четыре, похмелье становиться коварной штукой. Ты просыпаешься на утро и думаешь, что все в порядке. Ровно до того момента, как встанешь на ноги. Нужно было полежать и проверить наверняка.
Никас стал строить гипотезы касающиеся своего возвращения домой. Он помнил почти все вплоть до удара в челюсть. Может быть, его нашел кто-то из коллег? Размышляя, Никас зевал перегаром, ворочался, и с отвращением водил по зубам языком.
Кто-то сунул ему в руку стакан с водой.
- Спасибо.
Никас жадно выхлебал воду. На секунду ему показалось, что от нее пахнет туалетным освежителем.
- Голова болит?
- Нет, не слишком… О, господи ты боже мой!
- Не ори… Я гово… Да не ори же ты! Заткнись, трусливая козявка! Жалкий плаксивый алкоголик!
Девел схватил извивающегося Аркаса могучими руками и потряс как куклу. Никас екнул и прикусил язык. Жалобно поскуливая, он совиными глазами глядел на винтовые рога, на которых весели гирлянды из игральных костей. Лицо Девела было мраморным, состоящим из подвижных частей. Они быстро переворачивались, собирая черты в выражение гнева и недовольства.
- По-твоему я должен отпуск взять, чтобы дождаться пока ты соизволишь явиться?! – проревел кошмар Никаса. – Бабочка на износ работала, чтобы уберечь тебя, инфантильный бездарь, от беды! Тебя могли убить дважды!
На правый рог село упомянутое насекомое. Она выглядела измотанной.
- Ей проще устроить землетрясение за тысячи километров отсюда, чем контролировать удачные обстоятельства для такого червя как ты!
Девел отпустил Никаса и выпустил пар из подрагивающих звериных ушей. Человек непроизвольно начал оседать, на подламывающихся ногах. Его взгляду открылась широкая грудь покрытая сусальным золотом. Оно местами отслаивалось, и тогда было видно просветы какой-то картины, написанной маслом. Можно было различить извивающиеся в наслаждении тела. Ниже шли лохмотья дорогих тканей, ржавые слитки драгоценных металлов и рубины, покрытые грязью. А вместе с тем карты, закрытые шкатулки и коробочки. Маленькие колеса. Они были оплетены щетинистой нитью, и висели на бедрах Девела как нечистая паутина человеческих стремлений. На ногах были штаны, сшитые из козлиного войлока. Никас посмотрел еще ниже, ожидая увидеть копыта. Копыт не было. Были женские ступни, в туфлях на высоких каблуках. Красных.
- Мне нужны мои таблетки, - сказал Никас, и сделал попытку отползти в сторону.
- Не нужны, - ровным вибрирующим голосом сказал Девел. – Смотри на меня. В меня верят миллионы людей. Разве могу я быть не настоящим?
Никас поморщился как шарпей и застонал, обхватив голову.
- Иди, умойся, - по-хозяйски распорядился Девел. – Потом можешь поесть, и мы отправимся в путь.
У Аркаса начиналась истерика. Он лежал на полу в беспомощной позе и слабо постанывал.
- Ну что ты будешь с ним делать, - утомленно проговорил Девел. – Как тебе вообще удалось стать жертвой? Ты ведь не подготовлен.
Аркас вдруг вскочил, раскорячившись как тарантул, и сиганул в коридор, ударившись плечом об косяк. Девел услышал, как журналист растянулся там на линолеуме. Он вышел и направился в малую комнату, вслед за стонами и тяжелым дыханием. Там его встретило вороненое дуло пистолета.
- Еще шаг и стреляю, - прошепелявил обезумевший Аркас. – Я уже убивал.
В следующую минуту журналист летел в ванну, набранную самой холодной водой, которую только можно представить. На поверхности плавали маленькие айсберги. Мужчина почувствовал себя на дне антарктического моря и вынырнул, вопя как новорожденный.
- Бодрит, правда? – спросил Девел, разламывая пистолет как крекер.
- Что ты такое? – прозвенел журналист, стараясь не разбиться как сосулька, когда выбирался из ванны. - Какого хрена тебе от меня надо?
- Ну вот. Теперь ты хотя бы осмысленно реагируешь.
Пока Никас уныло жарил яичницу, Девел раскладывал на столе какой-то невероятно сложный пасьянс. Он урчал и взрыкивал, располагая карты. Тасовал их, разбивая на стопки. Карт было так много, что они начали расползаться по кухне. Они трепетали и шелестели, перелетая с места на место.
- Ты уверен, что если я выпью таблетки, ничего не измениться?
- Я не исчезну, если ты об этом.
Никас пожал плечами и сыпанул на глазунью перца.
- Так что же ты такое?
- Когда к тебе обращаются как к вещи, это обижает.
- Хорошо, - Аркас двумя пальцами вытащил карту, заползшую ему за шиворот. На ней был изображен человек, распятый на колесе. Аркас выкинул ее с отвращением, как таракана. - Кто ты? У меня была одна маленькая шиза. Что-то вроде воображаемого друга. Ее мне было достаточно.
- Ты говоришь о своей лярве? - Девел щелкнул пальцами, и карты слетелись в какую-то точку позади Аркаса. - Я прогнал ее. Ты знаешь, это твое увлечение - медленно тебя убивало. Каждую ночь она высасывала твою жизненную силу. Лярвы - вероломные сущности, которые появляются из человеческих страданий. Они питаются теплом внутренней борьбы человека. Ты думал, что нашел какой-то доселе невиданный способ избежать одиночества, но на самом деле просто кормил большую энергетическую пиявку. Она не галлюцинация, не шиза, как ты это называешь. Она - существо из другого мира. Из моего мира.
Аркас снял с плиты сковороду и принялся, скрежеща вилкой, перекладывать свой завтрак в суповую чашку.
- Значит и ты - не галлюцинация?
Девел хохотнул. Аркас обернулся и обомлел. Пришелец подпирал потолок могучими плечами, едва помещаясь в своей половине кухни. Внутри него кипели молнии, дымчатые формы плыли, изменяясь. В нем зарождались и погибали миллионы миров. Триллиарды судеб обретали начало и находили конец под его пылающим сердцем из чистой веры, горящей как ядро вулканического мира.
- Твои глупые предположения, - загрохотал Девел, - твое безобразное поведение и образ жизни недостойный жертвы, намекают мне на то, что я снова встретил случайного человека. Это знак, не иначе. Никас Аркас, поклянись, что ты не знаешь, кто я, и не ведаешь, зачем пришел к тебе.
Журналиста почти раздавил этот грохочущий бас. Эхо, казалось, пронеслось по всему миру, поколебав облака и смутив океаны.
- Клянусь, я не знаю! Неужели
