А ведь он прав. Прав, скотина логичная. Немного везения, немного расчета, и вот — я в его гнусных лапах.
— Искренне надеюсь, что утром госпожа Сиек-тян будет столь же рада, как я.
Логоамар помрачнел. Ага, значит, дочурка не стесняется и ему концерты закатывать. Молодец, выдай подонку всё, что о нём думаешь!
— Идёмте, — сказал мерзавец и, открыв дверь, выставил руку вперёд.
Вода расступалась перед ним так же, как передо мной бы расступалась земля. Мы пошли. Лореотис время от времени командовал, куда свернуть. Пару раз мы все-таки сбились с пути. В воде было тяжело ориентироваться. Устроили, блин, запруду. Всё ради этих мразей.
— Надеюсь, в честь моего визита вы море осушите на семестр? — злобно сказал я в спину морского старца.
Спина сочла за благо промолчать. Осушит он, как же.
Наконец, мы вышли из воды на берег. Логоамар остановился, изъявив намерение нас подождать. Ему никто не ответил. Дальше пошли вслед за Лореотисом. Я одной рукой обнимал за плечи Талли, другой придерживал мешок на своем плече.
Преподаватели жили в поселке, подобном рыцарскому, только вот дверей тут уже не было. Просто здоровенные валуны стоят рядами. Не знаешь — и не догадаешься, что люди живут. Не удержавшись, я спросил у Лореотиса о деревянных дверях в его поселке.
— Да просто всё, — буркнул тот. — Рыцарь всегда должен быть готов к бою. А если вдруг кто запечатает вход снаружи? Над преподавателями детишки так подшучивают иногда. Над теми, кто послабее, вроде Герлима. Проснется он, а выйти не может. Пока еще руну подберет…
Мелаирим сидел на крыльце одного из домов и поднялся нам навстречу.
— Как? — спросил он. — И почему этот ублю…
— Давайте зайдем, — сказал я. — Все.
Мелаирим, поколебавшись, махнул рукой, но всё равно злобно зыркнул на рыцаря, когда тот проходил мимо.
Внутри мы расположились в креслах у камина. Мелаирим закрыл дверь и присоединился к нам. Нелегко ему далась эта простейшая магия. На лбу выступила испарина, дыхание участилось.
— Ну? — хрипло спросил он. — Кто-то мне что-то расскажет?
Я взял слово первым:
— Талли отчислена. Преследовать ее не будут, но здесь ей жить нельзя. Утром вы, Мелаирим, уведете ее в город и поселите… Я даже знаю, где. Хороший домик.
Говоря, я запустил под плащ руку и достал сундучок Вимента. Открыл его и высыпал на стол пару горстей золотых монет. Еще одну пригоршню всучил Талли. По моим прикидкам, этого с лихвой хватит на полгода безбедной жизни, включая непредвиденные обстоятельства.
Убирая сундучок обратно, я обратил внимание, какими круглыми глазами смотрят на меня Мелаирим и Лореотис.
— Что? — спросил я.
— Откуда у тебя такие деньги, Мортегар? — прошептал Мелаирим.
— Инвестирую в искусство, — отмахнулся я. — Неважно. Лореотис, как вы думаете, за Талли будут следить?
— Это что, вопрос? — фыркнул тот. — Дамонт не дурак. Наверняка прикажет кому-нибудь, чтоб приглядывали.
— Значит, ей нельзя потом просто вернуться к Мелаириму в убежище?
Лореотис вздохнул, почесал подбородок.
— Через недельку-другую, думаю, смогу провернуть один трюк. Сделаем вид, что она уезжает из города, потом проведем в убежище… Но это если нужно. Потому что выходить оттуда ей уже будет нельзя. Не знаю, я бы выбрал свободу.
Встретив взгляд Талли, я понял, что она выбрала бы хоть кроличью нору, пожертвовала бы любой свободой за возможность видеться со мной.
— Я скоро уеду, — перешел я к самой тяжелой части. — Скорее всего — на семестр.
— Куда? — вскинулся Мелаирим.
— В логово Логоамара. Он настоятельно приглашает в гости.
— С ума сошел? Никуда ты не…
— Спокойно, старый, — одернул его Лореотис. — Брат Мортегар сказал — значит, так будет.
— Да ты вообще…
На этот раз Мелаирима перебил я:
— Этот человек будет к вам заходить и смотреть, как вы. Не спорьте! Мне плевать, как вы друг к другу относитесь, но Талли вас любит, и вы будете о ней заботиться, а значит, ваша смерть недопустима. Лореотис?
Тот пожал плечами с кислой миной. Однако от него исходила такая аура надежности, что я успокоился. Хоть кто-то тут не будет делать глупостей.
— Что происходит, Мортегар? — смотрел на меня Мелаирим. — На что ты согласился? Чем ты их купил? Что… Что было на совете?
Я по очереди заглянул в глаза каждому и понял, что не скажу ни слова. Лореотису — возможно, но не здесь, не сейчас.
— Морти, — робко подала голос Талли. — А мне с тобой совсем-совсем никак нельзя?
— Извини, — развел я руками.
Она опять заплакала, обхватив голову руками. «Какая же я дура!» — послышалось сквозь рыдания.
Лореотис откашлялся и обратился к Мелаириму:
— У тебя ведь есть ход отсюда в твою нору, Двуличный?
— Разумеется, — сквозь зубы ответил тот.
— Мне нужен такой же, из моего дома. Я не мальчик, чтоб по подвалам и холмам бегать, да это и внимание привлечет.
Мелаирим попытался начать спорить, но быстро стушевался от одного моего взгляда.
Я встал.
— Пойду обратно. Натсэ одна…
— Она всего лишь рабыня, — сказал Мелаирим.
— А я — всего лишь безвольное ничтожество, вынашивающее силу Огня.
Лореотис тоже встал, подскочила и Талли… С ней мы долго стояли, обнявшись, на крыльце. Лореотис деликатно стоял внизу и ждал. Мелаирим не соизволил даже выйти проводить. Хотя у него, наверное, просто не было сил. Как он протянет полгода? Где мне там, под водой, искать какую-то свечу?.. Которая якобы должна будет его спасти.
— Я его боюсь, — прошептала мне на ухо Талли.
— Мелаирима?
Кивнула.
— Он постоянно на меня сердится, что я — не она. Можно я буду не у него жить?
— У него тебе будет безопаснее…
— Не хочу, не хочу безопаснее!!!
— Талли! — Я повысил голос. — Ты уже взрослая.
— И что? Это значит, мне теперь всю жизнь прожить с каким-то стариком, потому что у него безопасная нора?
Да уж, Талли и моя сестренка так причудливо смешались, что границу провести я уже не мог. Да и не было той границы. Из двух получалось одно.
— Поговорю с Лореотисом, — пообещал я. — Он тебя не оставит. Лореотиса ты не боишься?
Вместо ответа она обняла меня еще крепче. С благодарностью. Было бы за что…
***
Ночью мне удалось отвертеться от объяснений с Натсэ, а утром мы долго не могли остаться наедине. Душ, завтрак… Привычный распорядок немного меня взбодрил, несмотря на полубессонную ночь. Я даже спокойно смотрел, как Ямос и Тавреси переглядываются и хихикают. За стол он ее, однако, не повел — отправил в угол, к рабам.
После завтрака мы с Натсэ устроились на подоконнике в одном
