— Как тебя зовут? — спросила ведьма.
— Унка. А это Серафин, самый ловкий вор Венеции. И друг русалок.
— Вы сумасшедшие, но у вас есть отвага. Это мне нравится. Ты сильная девушка, Унка. Опасная девушка для других и для себя. Смотри, чтобы весы не слишком сильно накренились в твою сторону.
Серафину никогда не приходило в голову, что морские ведьмы могут быть мудрыми. За пугающей внешностью скрывалось нечто большее, чем голод зверя, питающегося падалью.
— Значит, ты нас отпустишь? — Унка сказала это спокойно, без всякого пафоса.
— Не только отпущу. Я помогу вам.
Может, слова ведьмы и произвели впечатление на Серафина, но ему вовсе не хотелось, чтобы она сопровождала их. Нет, ни в коем случае.
Но ведьма думала о чем-то другом.
— Мои служанки доставят вас назад к вашим спутникам. Подождите там некоторое время. Потом поймете, что я имею в виду.
Лицо ведьмы отодвинулось и потонуло во мраке, огненные шары погасли, и титаническое существо слилось с темнотой.
Назад они вернулись тем же путем. Поднявшись на поверхность к дневному свету, Серафин благодарно вздохнул. Может, он и не был единственным человеком, оставшимся в живых после аудиенции у морской ведьмы, но уж точно одним из немногих. Слушая ее, он кое-чему научился и увидел мир более красочным, живым, многообразным. Спасибо ей за это.
Дарио и остальные мальчики помогли им выбраться из воды на дрейфующий труп старой морской ведьмы.
«Она строила козни», — вспомнилось Серафину, и теперь он еще больше боялся, когда наступал на мертвое тело ведьмы и прикасался к нему руками, взбираясь наверх.
На гребне чешуйчатого хвоста их поджидала Лалапея. Она не улыбалась, но ей, казалось, стало легче. Впервые с момента ее побега из Венеции на лице женщины-сфинкса читались какие-то другие чувства кроме горя и печали.
Они рассказали, что с ними произошло, и никто ни разу их не перебил. Даже когда Унка упомянула о цели, которую она назвала ведьме, никто не возразил.
Значит, Египет, думал Серафин. И каким-то непостижимым образом, как во сне, он почувствовал, что это правильно.
Спустя час или два вода забурлила и что-то огромное вынырнуло на поверхность.
СЕРДЦЕ ИМПЕРИИ
Солнечная лодка низко летела над замерзшим Нилом вниз по течению. Время от времени ее трясло от зимнего ветра, но снега, из-за которого она и вовсе могла потерять высоту, к счастью, не было.
Мерле посмотрела в один из иллюминаторов. Внизу под ними простиралась ослепительно белая страна. Некогда зеленые берега Нила теперь почти не возвышались над пустыней, все было погребено под толстым слоем снега. Тут и там из сугробов торчали замерзшие пальмовые рощи, и иной раз были видны руины хижин и крыши, обрушившиеся под тяжестью снежной массы.
«Где же все люди?» — думала Мерле.
— Может быть, замерзли, — ответила Королева в ее мыслях.
«Может быть?»
— Если только Фараон не сделал из них мумий для своей армии.
«Ты думаешь, он истребил народ, чтобы увеличить численность армии?»
— Ты не должна думать о Фараоне как о египтянине. Он уже четыре тысячи лет назад был почти чертом, а с тех пор как жрецы Хоруса воскресили его, совсем потерял человеческий облик. Ему все равно, был ли народ, живший на берегах Нила, когда-то его народом. Возможно, он не делал различий между здешними жителями и жителями других завоеванных стран.
«Страна без людей? Но тогда для кого он ведет эту войну?»
— Уж точно не для народа Египта. Вероятно, даже не для себя самого. Не забывай о влиянии на него жрецов Хоруса.
Юнипа сидела рядом с Мерле, прислонившись к стене лодки, обхватив руками колени. Мерле чувствовала, что Юнипа наблюдает за ней, иногда открыто, иногда украдкой, будто ждала знаков присутствия Королевы Флюирия.
Сразу же после начала полета Сет впал в транс. Наверное, это было необходимо, чтобы управлять лодкой. Мерле какое-то время понаблюдала за ним, потом решила воспользоваться случаем и рассказала Юнипе о том, что произошло в Венеции. Сначала девочка с зеркальными глазами слушала рассказ Мерле равнодушно, потом все больше волнуясь. И хотя она ничего не сказала, ни о чем не спросила, Мерле чувствовала, что в мозгу Юнипы идет какая-то работа.
Взгляд Мерле упал на Сета. Жрец сидел на возвышении в носовой части лодки лицом к корме. На его лбу обозначилась набухшая вена, исчезавшая под золотой сеткой. Глаза были закрыты. И тем не менее Мерле казалось, что он ощупывает ее невидимыми щупальцами. Уже при их первой встрече она почувствовала, что его взгляд проникает внутрь ее сознания, что он видит, кто там спрятан.
«Интересно, что испытывает Королева?» — подумала Мерле, но на этот раз не получила ответа. Мысль о том, что даже Королева Флюирия может бояться верховного жреца бога Хоруса, пугала ее.
Сет управлял лодкой силой своих мыслей. Золотая лодка парила на высоте тридцати метров над замерзшим Нилом, она летела не слишком быстро, поскольку покрывало из тяжелых снежных облаков не пропускало солнечных лучей. Рассеянного дневного света хватало, чтобы удерживать лодку в воздухе, но его было недостаточно, чтобы набрать скорость.
Раньше Мерле думала, что внутри лодки имеются необычные приборы управления и что-то вроде консоли, как на пароходах, бороздивших венецианскую Лагуну. Ничего подобного. Кубрик пустой, железные стены — голые. Не было даже скамеек — отряды оживших мумий, для транспортировки которых предназначались такие лодки, не придавали значения удобству. Очаровательный воздушный корабль. Не хуже тюремной камеры.
Фермитракс, ощетинившись, стоял перед Сетом, не спуская глаз со жреца. Крылья льва были сложены, но когти все еще выпущены. Сияние его тела наполняло лодку ослепительным светом, отражавшимся от металлических стен. Золотой блеск жег Мерле глаза, проникал даже под веки. Она казалась себе мухой в янтаре.
Юнипа сидела рядом, прислонившись к стене лодки и закрыв глаза. Но Мерле знала, что Юнипа могла видеть сквозь веки. Она видела в темноте так же хорошо, как и при свете. И если профессор Барбридж сказал правду, она могла заглянуть даже в другие миры. Вот чего Мерле не могла себе представить. И не желала представлять.
Сообщить Сету правду о новой эпохе оледенения предстояло, разумеется, Мерле. Фермитракс скорее дал бы выдрать себе клыки, чем исполнить желание ненавистного жреца.
И Мерле рассказала о начале зимы, о загадочном альбиносе, которому она в Аду спасла жизнь. Он утверждал, что он — Зимний Холод, время года, принявшее человеческий облик, что он разыскивает свою пропавшую возлюбленную Летнюю Жару. Она исчезла много лет назад, сказал он, и с тех пор на земле нет больше настоящего лета,
