— Но ты я вижу и без меня развлечение нашла. Пожалуй, присоединюсь, к столь…
Захватывающему действу. — его глаза опасно блеснули и загорелись-таки холодным синим огнем. А по лицу расплылась хищная улыбка, от которой мой пульс подскочил еще ударов так на пятьсот. О, а вот и мурлыка, давно не слышались. «А ну заткнись! Заткнись, я сказала! Мартовским гулящим кошкам и вибраторам сегодня слова не давали!»
Пока вела внутренний диалог. Этот «нехороший человек» стал медленно продвигаться вглубь комнаты.
Да твою ж… Мать! Кругом засада! Дэйм по дуге обходил диван, неумолимо приближаясь ко мне. Он не отводил от меня гипнотизирующего взгляда, намеренно выбирая такую позицию, чтобы отрезать мне все пути к отступлению.
— Что ты…? Не подходи! — голос сорвался до писка.
— Ты же сама жаждала общения, — издал он гортанный мурлыкающий звук, такого Дэйма я едва ли слышала, и лучше бы и дальше не слышала, кожа тут же покрылась мурашками. «Заткнись, заткнись, вибратор хренов!»
— Но не с тобой же… — Нервно усмехнулась я.
Его глаза загорелись еще сильнее.
— Это почему же?
— Я тебя и так каждый день вижу! Почти… — а вот нечего на меня так глазами сверкать!
— Придется со мной… — В голосе послышался мягкий рык, от которого сердце стало бить, где то в ушах. — Общаться. Больше ни с кем не позволю!
— Хорошо, как скажешь! Только дай мне сперва одеться, и привести себя в порядок, и мы обязательно поговорим!
— Да кстати, давно хотела узнать, что там с Садистом? — попыталась переключить его внимание и нейтрализовать взрывоопасную атмосферу.
— Убит, — ну да, коротко, по военному. Садиста, мне жалко не было. Слишком много натерпелась из-за него. Да и за Олесю, всех их надо было порешить на месте!
— Пытался мухлевать. — И хищная улыбка. От него не укрылась моя попытка и…Тут же последовала реакция. Тонкий такой намек, на толстые такие обстоятельства.
«Не играй со мной девочка, у нас с тобой разные весовые категории, для меня все твои попытки, пшик… А с мухлежниками у меня разговор короткий».
Он умудрился подойти ко мне на критическое расстояние, пока я переваривала информацию о Садисте.
— Слушай, будь человеком, дай одеться! — отодвинулась вплотную к стене, немного увеличивая дистанцию.
Мягкая хитрая усмешка, и голодный взгляд, поднимающийся от голых щиколоток наверх. — Меня и так все устраивает.
Меня схватили за запястье, и дернули на себя, выбивая из груди дыхание. Роба выпала из ослабевших пальцев, а я оказалась плотно вжата в его твердое тело, соски, прикрытые лишь тонюсенькой тканью кружева царапала грубая ткань кителя, отчего они превратились в два напряженных комочка. В живот упиралась его каменная плоть, отчего внизу живота все стало переворачиваться и сжиматься, снова и снова. Центрифуга, мать твою, с моторчиком… «Заткни-и-и-и-ись! И».
Кажется, я сейчас кончу, от клитора волнами расходилась пульсация.
— Меня не устраивает, слышишь?
Он проигнорировал мои слова. — Долго еще мы будем друг от друга бегать? — хриплый голос, и снова мурашки, мои коленки подогнулись, и если бы я не была прижата к его груди, рухнула вниз.
Я до боли закусила губу, прогоняя наваждение. Помни, чего тебе будет стоить уступка! А если ты залетишь? Внутренний тычок помог в голове немного прояснилось. Наверх вылезла злость. Хотя телу было пофиг, оно пылало, готовясь отправиться в незабываемое чувственное путешествие!
— Я ни от кого не бегаю! Я на эту вашу фигню с софлэй не подписывалась! Ты мне глубоко неприятен как личность! — стояла, сжав кулаки, до боли, раня ногтями нежную кожу ладоней, чтобы не сделать «шаг навстречу» и не впиться в эти жесткие губы, чтобы не совершать глупостей, чтобы противостоять чудовищному соблазну и однозначным желаниям тела.
— Это все я уже слышал. Я от тебя примерно в таком же в восторге. Но устал бороться с собой. Так может, стоит поддаться?! Ко взаимному удовольствию. — интимный шепот на ушко. — Я же вижу твои реакции, не сопротивляйся.
И снова моя ладонь горит огнем, а на его щеке багровеет красный след. Это уже традиция, однако!
— Ты сейчас что сказал? Я тебя презираю, но буду трахать, потому что так хочу? Я по твоему кто? Ну, уж нет, сдавайся на здоровье, на анализы, например, или психиатру! Потому что ты явно не в ладах с головой! — кипело от удовольствия тело, и от возмущения душа.
— Но не смей думать, что поддамся я! От меня взаимности ты не дождешься!
Подчинять и насиловать ваш удел, это лучше всего у вас получается! — стало очень горько. Внутри все сильнее вибрировало, еще чуть-чуть и пойду в разнос, я держалась на тоненькой ниточке самообладания, которая грозилась моментально порваться.
— Мой ответ тебе неизменный, можешь сколько угодно пытаться меня подчинить, но добровольно ты меня не получишь! — на последних словах вибрации достигли апогея и меня накрыла волна мучительно-короткого, но острого оргазма. Я осела к его ногам, пытаясь совладать с собой, в то время как меня жестоко колотило.
— Проваливай, пока не передумал! — сказал он, как выплюнул, отойдя от меня на приличное расстояние. С таким отвращением в голосе, что меня передернуло.
Я медленно поднялась и вышла из гостиной, спина горела от его взгляда, в то время как в моем теле продолжали гулять отголоски только что пережитого оргазма. Сейчас я чувствовала себя одновременно лгуньей, потому что, уж себя-то не обманешь, физически мне понравилось то, что сейчас произошло, и не только сейчас. И изнасилованной, потому что все это, происходило со мной против моей воли.
Самое убийственное для меня заключалось в том, что маленькая часть души, не смотря ни на какие доводы разума, сейчас обливалась горючими слезами, и сожалела о сказанном, она тянулась к гаду, и хотела продолжения. Всех тех вещей и импульсов, которые я так старательно в себе подавляла. Наброситься, открыться и получить еще больше наслаждения.
Я прикоснулась лбом к стене, почему все так? Короткие моменты удовольствия и я все чаще залипаю на нем. Ведь я не покривила душой, сказав, что он мне глубоко неприятен как личность, как представитель своей расы. А тело жаждет близкого общения, и с каждым разом все сложнее себя остановить, все сильнее хочется поддаться.
И тогда что? Да конец тогда, просто конец! Они не ценят, они пришли как хозяева, только и умеют ломать. Нельзя
