— Ты не в настроении уже полторы недели. Признайся уже, самому себе для начала, что медленно сдыхаешь без нее. И прими как данность, что она стала смыслом твоей жизни. Нет ее — нет смысла.
Дэйм сжал кулаки до хруста, вот-вот кинется.
— Ну давай, вперед. Что же ты? Нападай, рычи, огрызайся. Ведь ничего кроме и не остается, правда? Раз такой трус, что даже себе признаться не в состоянии — что любишь. Полюбил такую, какая есть, без всяких надуманных нашим испорченным обществом условностей. Примитивную, недостойную. Не ожидал от тебя…
Очень хотелось сплюнуть от разочарования.
С каждым произнесенным словом лицо Дэйма принимало все более хмурый и задумчивый вид.
— Но так же ты должен понимать, друг мой, что это не ты подарок, а она! Она, и такие как она — подарок нам всем. Удар по самомнению, и наш единственный шанс.
Лекарство от долгой, затяжной болезни. Да горькая. А ты как хотел? Она не примет тебя таким, какой ты есть. Иначе нихрена не стала бы лекарством.
Морр сидел спокойно, расслабленно. Он для себя уже все принял.
— Пришла пора меняться, и показать что ты не такой пень, каким кажешься на первый… — Морр подумал и тихо добавил. — Да и на десятый раз.
Дэйм после этих слов глубоко задумался, ушел в себя. Потом поднял взгляд, кивнул Морру и тихо произнес. — Люблю! Только не умею по-другому.
— Значит, настало время учиться, друг мой! — Морр похлопал его по плечу — Нам всем! Добро пожаловать в наш клуб.
— Так что послушай моего совета господин небожитель, засунь в одно место свою гордость, и дуй на землю, пока еще не слишком поздно. Умоляй, уговаривай, доказывай… Если надо на коленях ползай! Но не смей сдаваться! Слышишь? Ты же боец!
Не имеешь права, от тебя и твоего поведения зависит очень многое. Не все конечно, косяков за их расой водилось огромное количество. По этому поводу даже не стоило обманываться. Но многое! Вслух эти слова не были произнесены. А смысл?
— Но сперва иди, проспись, не могу без содрогания смотреть на твою помятую физиономию.
— На себя посмотри. Давно свое отражение в зеркале видел?
— Дай подумать, кажется, позавчера имел такую возможность.
После этих слов, Дэйм сконфузился, почувствовал острую вину перед другом. По Морру было видно, насколько тяжело ему давались все последние дни. Тот хотя бы старался исправить ситуацию, найти выход, а что он? Ушел в загул, обиженный на все и всех, оставил все навалившиеся проблемы на старшего товарища, да и сам до кучи навалил. Показал себя во всей красе. Мля… Правда, как дите малое.
— А теперь встал и брысь приводить себя в порядок. И чтоб я больше не видел, как ты страдаешь х*рней! Нечего себя жалеть и сопли, на кулак наматывать! Мы им еще покажем!
— Спасибо друг! Мне, наверное, и впрямь нужно было это услышать, вот так. Из чужих уст. Я дятел, да?!
— Иди уже, дятел! — посмеялся Морр, наблюдая спину удаляющегося друга, налил стопарь и опрокинул в себя.
Может не все так безнадежно как кажется, и у них у всех еще есть небольшой шанс? Во всяком случае, парламентер найден. И лучшей кандидатуры не найти, как не крути!
Город оживал. День за днем мы отвоевывали себе все больше территорий, перехватывая у эррианцев бразды правления. Их корабли, прибывшие к нашей орбите, последовали приказу, и покинули пределы солнечной системы. Кроме одного, который по личной просьбе кэпа Дирха, пока так и остался в небе над нашим городом.
Эррианцы как будто и не сопротивлялись. Вели себя тихо, не вмешивались в передел власти, что нет-нет вызывало у меня приступы подозрительности. Что ты задумал Дирх?
Потихоньку городу вспоминалась прошлая действительность, казавшаяся сейчас такой далекой и нереальной. В которой каждый день нужно было ходить на работу. чтобы обеспечить себя и своих близких всем необходимым. В которой каждый день предпринимались самостоятельные шаги на пути к поставленным целям.
Ставились задачи, правильно или не очень расставлялись приоритеты, принимались решения и совершались ошибки. Одним словом люди жили!
Казалось бы, всего пять месяцев, а эррианцам все-таки удалось пошатнуть в нас веру в себя и в светлое будущее, заставить чувствовать себя беспомощными и дезориентированными, зависимыми и безвольными.
Разрушать всегда проще, чем строить, и нам всем теперь предстоит долгий путь к себе прежним.
Тяжело по-новому учиться жить, когда почти потерял веру.
Несмотря на четкие планы и пошагово расписанные стратегии, на месяцы вперед.
Всем нам было понятно, что выдранная с кровью свобода — далеко не конец испытаний, выпавших на нашу долю. Впереди еще много подводных камней и водоворотов.
Но все же были среди нас смельчаки, отчаянные энтузиасты, добровольцы, готовые на личным примере показывать, что самое худшее позади. И пусть пока нас мало, пусть в основном наши ряды сейчас состоят из сторонников сопротивления.
Ничего. Мы прорвемся!
А пока засучив рукава, заново открываем фирмы и организации, детские сады и школы, поликлиники и магазины, выставляя самое необходимое на прилавки.
Организовываем пункты выдачи питания, ведь надо же с чего-то начинать.
Все горячее и свежее, пока понемногу, ведь у простых людей после произошедшего, подозрительность и осторожность зашкаливают. А продукты питания где-то надо брать, склады не резиновые. Нужно организовывать поставки из других городов, заново налаживать сеть, внешние экономические и торговые отношения, для этого необходимо снимать блокаду с города. Снять то ее не составит труда, проблема в другом. Как внешний мир отреагирует на маленький потерянный городок? Кота в мешке не утаить, стоит открыть выходы из города и новости по округе распространятся со скоростью лесного пожара. И кем мы будем для большого мира теперь — психами с массовой истерией? Или героями, в одиночку столкнувшимися с угрозой вторжения и сумевшими побороть ее?
Представляя какой возникнет общественный резонанс, и, пытаясь спрогнозировать действия мирового правительства, поняли одно, блокаду снимать рано! Нужно подготовиться. Поэтому и продолжает висеть над городом корабль. Поэтому пока мы согласились с просьбой Дирха. Вопросов на тему «как все это провернуть с минимальной кровью» к сожалению пока больше, чем ответов, тут даже Эррая не в силах помочь.
* * *Едва вернувшись на землю, стала осознавать, какую гигантскую степень ответственности взвалила на
