На следующий день;
Вильгельм Гаэтано; настоятель церкви «Единого»
«Сир, если мы не вернёмся в течении суток, прошу, сообщите его преосвященству, что принц не тот, за кого себя выдаёт. Вам следует знать, он — тёмный маг и как-то планирует подчинить себе объект № 0.
Густав».
Настоятель в очередной раз перечитал довольно странное, но на удивление вполне логичное предупреждение и решительно бросил клочок бумаги в тлеющие угли камина. Тёмный маг… как-то планирует… бессвязный поток идиотизма против репутации пятого наследника престола!
Во всяком случае, так может показаться.
С другой стороны, это ровным счётом ничего не меняет. Если вчера он мог показать единственный след исчезновения группы инквизиторов Бентхольцу, то теперь понимал, что тем самым подпишет себе смертный приговор. Архиепископ? Однозначно нет! Тому будет гораздо проще бросить марионетку на произвол судьбы, чем разжигать конфликт без всякого основания и намёка на реальную выгоду.
Принц… хитрый бастард!
Жители региона полагали, что с его приездом в столицу нечто изменится. Раньше настоятель бы охотно поспорил, дескать, система быстро ставит на место. Да, принц. Да, возможно амбициозен. Ну и что? В Эристаре были как минимум две независимые силы, которые могли спокойно напомнить отпрыску короля о его истинном происхождении!
Были. Могли…
Ведь что сейчас происходило на политической арене в действительности? Что перевернуло весь расклад с ног на голову?
Действия принца, подкреплённые удачным стечением обстоятельств. Скрытые, ловкие, успешные. Мальчишка опутал своими сетями практически весь город!
Лишь малая часть аристократии подозревала его, и эта часть в настоящий момент уже находилась у него под колпаком.
Ибо по логике именно капитан, а ныне командор Кортес отдал в последний момент роковой приказ не тратить своевременно ресурсы на защиту имущества знати. Собственно, Кортес и раньше воспринимался всеми как выскочка из народа, возомнивший себя хозяином положения. С ним было практически невозможно договориться, если условия подразумевали нарушение его личного кодекса чести.
Само собой, такой человек просто не мог «прогнуться» под зелёного юнца, присланного из столицы для «практики». Поэтому все аристократы логично рассудили, что матёрый волк решил втереться к нему в доверие и незатейливыми манипуляциями начать вить верёвки. Вон, епископ вообще догадался прислать своего советника буквально после убийства Мадрассо, но принц неожиданно отказался от карательных мер, как наверняка бы ему посоветовал военный и внутренний огонёк мести.
Это и послужило первым тревожным сигналом. Что-то здесь нечисто! Больно всё прозрачно на первый взгляд, а стоит копнуть чуть глубже, как вдруг принц демонстрирует черты уверенного в своих решениях, независимого рационалиста.
Однако знать видела всю картину исключительно под нужным углом: капитан использует принца как вздумается, защищает только интересы «своих» и жителей, успешно ловит на живца главных преступников и как следствие — из народного союзника моментально превращается в народного спасителя.
Кроме того, большую часть влиятельных аристократов арестовывают по подозрению в измене, пока новоявленный командор невозмутимо обещает предоставить весомые доказательства в рекордные сроки!
На фоне всего происходящего теряется след загадочных тёмных артефактов, гибель отряда инквизиции в портовых складах и его непосредственных подчинённых, видимо как-то причастных к покушению.
Итоги весьма удручают. Все озлоблены на «общественное пугало», но правду видят избранные единицы. Единицы, которым остаётся либо сотрудничать, либо постоянно оглядываться в страхе за свою… спину. Даже епископ внезапно поверил принцу, хотя все истинные факты были, что называется, налицо.
И Вильгельм желал знать, почему. Ведь старик не мог купиться на одну только сценку с испугом во время выступления. Безусловно, принц «унизился» очень правдоподобно, да и ожидаемо.
Но… уж слишком всё гладко получается.
Народ слеп в стремлении верить удобной версии. А ещё имеет дурную привычку забывать важные вещи. Всего два дня назад гвардия производила впечатление беспредельщиков или ленивых дармоедов, но теперь для многих именно «серый китель» ассоциируется с хранителями порядка.
И это… неимоверно злило. Особенно если учесть, что инквизиторы нередко жертвовали собой ради людей, которые прямо сейчас мешают их с грязью. Посмели растеряться, как же! Никого толком не спасли, да ещё и что-то про банк говорят!
Банк — отдельная тема. Уже почти никто не сомневался — Кортес плетёт свои интриги на пару с Кастильо. По всем фактам выходило, будто они хитрым образом прибрали к рукам чужие деньги и бизнес. Принц же снова чистенький! Прислуга в замке так и доносит тайным посредникам: «сидит себе, да строчит письма отцу и братьям. Льёт слёзы горечи, пытаясь при обществе выглядеть внушительно». И все им верят, поскольку не верить нет оснований. Опять же, удобная версия — надо всего лишь образумить юнца и аккуратно подсказать, кто его настоящий друг. Как? Сблизиться. Поддержать. Предложить помочь отремонтировать пострадавшие объекты, в конце-концов… ну или потопить невезучих конкурентов.
А церковь вынуждена смотреть за грандиозным спектаклем, будучи без права вступиться и обескровленная систематическими провалами, в то время как его высочество снова мастерски выворачивает правду наизнанку.
Сейчас перед ним стоит выбор: к кому идти на поклон? К явному победителю или к потенциальным жертвам беспечности?
Можно сколько угодно говорить о свободе выбора, но с точки зрения обычного выживания у него его забрал кретин Густав со своей безбашенной командой. Стало быть, всё уже давно решено. Надо, правда, прихватить официальное письмо, чтобы избежать лишних казусов…
Гвардейцы отвели настоятеля в красивый сад, где перед зеркальной гладью ухоженного пруда развалился в кресле губернатор, внимательно изучая текст из какой-то старинной книжки.
— Сразу к делу: вы хотите наконец обрести реальную власть? — спросил он, не отрываясь от своего занятия.
— Или быть убитым как ненужный свидетель? — не остался в долгу настоятель. — Я осведомлён о ваших методах.
— Ну и кого, позвольте спросить, я убил?
— Лично? Никого. По факту… — запнулся Вильгельм, вовремя сообразив, что диалог самую малость выходит из под контроля. — Впрочем, вы и сами знаете. Ваше высочество.
— Почему-то вы не были против гибели Оливера. А как только дело коснулось вас… ладно, — отложил Витторио книгу, помассировав виски. — Не будем цепляться за прошлое. Мир жесток. Слабый пожирает сильного. Умный использует глупого. Так что вопрос с епископом будет решён, от вас зависит только ваша роль. Но если вы останетесь в стороне, то дальше настоятеля не продвинетесь, это в лучшем случае.
— Вы мне угрожаете?
— Всего лишь констатирую факт: если вы не помогаете, то становитесь помехой. Не надейтесь на архиепископа — вам наверняка докладывали, кому я писал.
— Не сочтите за грубость, но когда это вы успели приручить змеиное гнездо? — с абсолютно искренним недоумением поинтересовался церковник. — Я понимаю дворецкий, но его подопечные…
— Многие знания — многие печали, — туманно изрёк «паук», сцепив пальцы. — Так вот, не впадайте в бессмысленное уныние, пожалуйста. Я ведь предлагаю реальные перспективы.
«Умеешь ты культурно посылать, щенок», — настоятель едва заметно сжал кулаки, но тем не менее
