Я осталась в одном черном нижнем белье.
В этот момент, как только собиралась лечь на шелковые простыни, в комнату отворилась со скрипом дверь. Медленно, как в замедленной съемке повернулась на встречу горячим, затуманенным глазам, жадно вылизывающие мой образ: ноги, бедра, талию, район груди, затем… Мы смотрим друг на друга.
Оголенный торс парня, натренированный пресс, где проглядывают несколько кубиков, V-образные мышцы практически скрываются за брюками ― все это манит своим пальцем. Между ног наливается горячая магма, заставляя меня без стеснения следить за фигурой парня.
Эрик делает первые медленные движение, словно хищник, приближаясь ко мне. По потаенному желанию ступаю назад, пока не удается упереться в холодную стенку. Тело настолько стало горячим, что ни один холод не способен меня остудить. Кожа горит под напором взгляда, низ живота ноет от трепыхания бабочек, груди отяжели, и соски встали торчком. Господи, что со мной делает этот человек?
Чем ближе он подходил, тем больше мне хотелось вместе с ним сгореть. Я видела, что творится в его душе: потребность, злость, насмешка, алкоголь, нежность, дикость, искренность. Предвкушение ломало кости. Страсть и влечение сбивало с ног и валило в пропасть.
Расположив руки по обе стороны от головы, он прижался ко мне всем своим телом. В нос ударил запах дорогого виски. В районе живота в меня упиралось что-то отнюдь слишком возбужденное и твердое. Опустила глаза, внимательно очерчивая контур груди и ниже.
― Посмотрим на меня, Ханна, ― томно попросил он, скорее приказал, наполняя пространство нешуточной агонией.
Подняла глаза и встретилась с огнем, что полыхал в бездонной пучине гордости и напряжения. Его кристальные глаза были похожи на камень, который в чаще леса напоминал мрак и предупреждение. Знаю, вижу, как он ломится под системой своего отца, спрашивает взглядом, готова ли я быть с ним. Ни за что мы не оставим друг друга.
― Что ты чувствуешь? Скажи, какие ощущения у тебя вызывают мое присутствие, прикосновения, поцелуи…
Он наклоняет голову и целует в шею, в самой чувствительной точке, что слабость накрывает с головой. Ноги подкашиваются, и мне приходится вцепиться руками в ткань брюк парня, лишь бы не упасть от полыхающего влияния наглеца.
― Эрик… ― с губ срывается то ли вздох, то ли стон, призывающий его не останавливаться.
― Скажи мне! ― рычит Эрик и резко приподнимает меня за бедра, что член упирается прямо в центр влагалища. Боже мой! ― Ты не представляешь, как медленно убиваешь меня своим невинным образом, своим застенчивым взглядом… В тебе есть неподдельная искренность и легкость, плавность и стойкость, робость и сарказм. Черт! Не люблю я ее! Не люблю!
― К-кого?
― Бофорт. Ты единственная, кто так важен мне…
― Эрик…
― Ты моя! ― Целует меня за ухом и утыкается носом в волосы, шумно вдыхая. ― Я никому тебя не отдам! Слышишь меня?!
Слова на языке сами собой возникают, так и норовя освободиться, но по неизвестной причине молчу. Прячу надежду в своем защитном панцире, откуда когда-нибудь мне удастся взять частичку для полного воссоединения. Но не сейчас… Я чувствую, что еще слишком рано.
― А ты мой! Пожалуйста, поцелуй меня… Я хочу тебя чувствовать глубоко в себе…
И Росс тут же припадает к губам, уводя хоть капельку сознания за закрытую дверь. Между нами вспыхивает новый поток озорства, возбуждение начинает играть по новому методу, взвинчивая за пределы нормы. Это получается наподобие экстремального секса: без границ, открыто, пошло, развратно и чертовски горячо.
Языки сливаются, вырисовывая никому не понятные узоры. Вкус алкоголя на языке парня помогает получить разрядку. Мы чуть ли не накидываемся друг на друга, пробуя, насколько сильно соскучились и готовы к бою.
Удерживая меня на весу, Эрик отталкивается и несет по направлению постели. Наш поцелуй ни на минуту не прерывается, лишь сквозь него слышатся наши частые и взбудораженные дыхания, они сплетаются между собой. Уложив на простыни, устраивается между разведенный ног. Его рука касается груди, сжимая в своих тисках и будоража мое тело, опускается ниже, касаясь каждого голого участка кожи, и останавливается у края трусиков.
Они стали такими мокрыми.
― Проверим, насколько ты мокрая. ― Прерывается парень и подтверждает свои грязные мысли, проникая пальцами под ткань.
Всхлипываю, когда пальцы находят бугорок, из-за которого я стала еще мокрее.
― Ты вся течешь… ― ухмыляется он.
Прикусываю нижнюю губу и рукой дотрагиваюсь до его друга, сжимая тоненькой ручкой.
― Твой дружок сейчас лопнет от желания…
Росс прижимается плотнее ко мне и вновь завладевает моими губами. Его руки сами собой цепляются за жалкие клочья белья, срывая и до боли впиваются в нежную кожу. Он стягивает с себя брюки и боксеры и возвращается ко мне, продолжая сладостную пытку.
Провожу ногтями по его спине, привлекая и позволяя расширенный доступ изучения тела. Влажные губы целуют шею, ключицу, грудь, застревая на заостренных сосках, сладко и плотоядно вылизывает розовые горошины. Спускается вниз, прокладывая влажные дорожки до пупка, и оказывается около клитора. Замираю и слышу, как быстро бьется мое сердце. В венах начала циркулировать кровь, превращаясь в горячую смесь, дыхание стало прерывистым, мышцы раскисли, не позволяя сделать лишнее движение.
― Пожалуйста, ― молю его, хватаясь за черствые пряди волос парня.
Эрик дует на нежные складки, от чего дергаюсь и растекаюсь словно мороженное. Такими темпами от меня не останется ничего живого. Гореть, стонать, извиваться, молить, задыхаться… Такое ощущение, что он распространяет свой ядовитый плющ, который берет контроль надо мной, уничтожает в щепки, переворачивает внутренности от всепоглощающего жара.
Целует внутреннюю сторону бедра, дразня, убивая адской потребностью ощутить внутри себя. Нужен только он! Сейчас же…
Возвращается снова ко мне и долго смотрит, высматривая в моем лице неизведанную морщинку, эмоцию или же вожделение… Щеки стали красными, волосы разметались по простыням, голое тело прижато к мускулистому телу, который прямо таки и кричит о своем развратном положении.
― Будь со мной всегда. Для меня твой лучик солнца стал спасительным выходом из бермудского треугольника.
Мне может показалось или нет, но он хотел сказать совсем другие слова… Те, что с горечью не могли выйти из меня.
― Я в твоей власти, в твоей сети страсти. ― Провела ладонью по щеке, что кожу стало покалывать от выступающей щетины. ― И всегда буду твоей…
И нас накрывает штормом, где все мнения и сомнения мы полностью выбрасываем на необитаемый остров.
***
Легкое касание спины, как будто перышко щекочет кожу, вызывает по телу нежные вспышки и табун мурашек. Кручу головой, пытаясь понять, происходит наяву или же это очередной сон… Разлепляю кое-как ресницы и в глаза бросается серая стенка. Ощущение окрыленности не покидает
