— Что вы делаете! — взревела она.
— То, что поётся в припеве вашего гимна, — сказал он.
— У них, наверное, семьи, дети!
— Нет, ну вы посмотрите! Они её били, я её спас, а она ещё и лается.
— Некому смотреть!
Птичкин усмехнулся и кинул на Катю самосвязывающуюся верёвку. Затем потребовал:
— Координаты Виктора Каретного!
— Что? Зачем? Я не дам вам убить папу!
— Никто не собирается его убивать! Ты что не понимаешь? Они вели тебя к Крилову, чтобы он держал вас с Тишковым в заложниках!
— А почему от меня зависит исход войны?
— Да потому что твой папочка, по расчётам императора, должен сдать базу и скелет Керилану за ваши жизни. Ты что не видишь, глупая, я убил сподвижников злодея Крилова. Я сам царь! Я ему не подчиняюсь!
— Я вам не верю. Вы и ваш покойный сын — кровожадные убийцы.
— Я и Лёша… — с глубокой болью проговорил Птичкин, а затем проорал: — Да ты хоть знаешь, что такое потерять собственного сына?! Я каялся в тысяче грехов, а ведь это твой отец отнял его у меня! Я бы мог в ответ просто убить его ребёнка — тебя! Но я жажду праведной мести!
Кате с одной стороны было жалко этого человека, и она почти простила его за преступления.
— Но вы же убийца, — выходила из неё последняя злость. — Вы предали Борсию!
— Да, было выгодно. Я не скрываю, что нас купили. Но ты что, не понимаешь? Не понимаешь, что твой папаша, убив Лёшку, и тебя погубил тоже.
— Что?! — взревела Катя. — Вы настраиваете меня против отца!
— Нет! Он сделал это не специально — в смысле, погубил тебя. Лёша любил Дашу, а теперь у неё нет жениха. Я могу тебя сейчас просто убить, тогда, если Иван выживет, он женится на Дарье. А если на этой войне умрёт ещё и Александр Младший, Иван ни много ни мало станет принцем Борсии. И они будут вместе с Дарьей, а вы с моим сыном истлеете в могилах, и от этого за вашу боль будет больно и мне, и Виктору! А ведь всё могло бы быть иначе, если бы он не убил Лёшу! Лёша! — взмолил он к небесам. — Слышишь ли ты меня?! Прости, — затем он снова сурово взглянул на Катю. — Ну что, смерти как таковой ты не боишься?
Катя молчала.
— Тогда так. Ты будешь лежать в земле с моим сыном, а Иван и Дарья будут сладострастничать на ваших могилах.
От этих слов она заныла, да так громко, что даже птицы на деревьях начали разлетаться. Она только представила себя мёртвой, лежащей в гробу — не способной, самое главное, бороться за любимого человека, а он, самое страшное, придавался безудержной страсти вместе с другой. Это рубануло по её сердцу с такой силой, что она сама захотела умереть и застонала:
— Не надо! Пожалуйста, не надо!
— Я дам тебе шанс, — холодно проговорил Пётр. — Дай мне связь с Виктором.
— Тридцать три на шестнадцать, — простонала Катя.
Птичкин включил тилис и нашёл Виктора. Тот сидел у себя в кабинете.
— Птичкин?! — вскрикнул в ярости он. — Как ты на меня вышел?
— Твоя дочь помогла, — сказал Пётр и показал Катю.
— Катенька, держись, — кричал растерянный отец. — Мы тебя спасём!
— А может, мне её сейчас убить? — спросил Птичкин. — Как два месяца назад ты убил моего сына.
И тут Виктор всё понял.
— Месть, — проговорил он. — Око за око, зуб за зуб. Но это же глупо!
— Конечно, глупо. И поэтому, Каретный, у меня к тебе джентльменское предложение. В конце концов, ни Катя убивала моего сына, а ты!
— И то правда, — вздохнул Виктор. — Чего ты хочешь?
— Я вызываю тебя на поединок!
— Какие условия?
— Вольная магия, используй всё, что знаешь. Если я тебя уничтожу, то перед последним ударом я убью твою дочь.
— Тебе за это Крилов в штыки не вставит?
— А что мне Крилов? Я царь по происхождению, а на его цели мне плевать! Наши пути разошлись! Я хочу видеть твои глаза, когда умрёт твоя дочь. В конце концов, Лёшу ты победил в честном бою.
— В тебе заметны благородные царские черты! Но что, если выиграю я?
— Убей меня, отправь к моему сыну, забирай свою дочь и выигрывай войну. Мне всегда было плевать на эту политику. Меня покупали, и я был рад.
— Стой! — на лице Виктора блеснула слеза. — Может, просто убьёшь меня и оставишь жизнь моей дочери?
— Тогда я отдам её Крилову. Струсил? Да?
— Да. Я хочу, чтобы Катя жила! Дочка…
— Можешь трусить сколько хочешь, но если ты умрёшь, то кто защитит твою дочь от лап Керилана? Я? Мне это не надо, никаких добрых сочувствующих эмоций я к ей не испытываю; Иван сам знаешь в каком состоянии. Кто её защитит, если не ты? Будь благороднее, Виктор.
— И то правда, — вздохнул тот. — Где? Когда?
— Сегодня в полночь на крыше твоего штаба. И не вздумай хитрить, а то твоей дочери конец!
* * *
Вова просматривал вещи Ивана.
— Чёрт, — бормотал он. — Где он? Где?
— Кто где? — в комнату зашёл Александр.
— Ни кто, а что, — буркнул Володя. — Ты должен это знать, хотя я и не имею права говорить: ты очень напоминаешь мне моего отца.
— И какой же он?
— Ты его знаешь. Это Иван.
— Как Иван? Точно, его же омолодили!
Александр был потрясён.
— Да, и так как вы похожи, я думаю ты поймёшь. Твоя двоюродная сестра подарила Ивану вашу семейную реликвию.
— Какую?
— Огненный меч.
— А за этот… не так страшно.
— Император считает, что мы его недооцениваем. А сейчас я его найти не могу. Иван его точно здесь не оставлял.
— Меч пошёл за хозяином, — сказал наследник. — Это древняя магия дарения, Даша её точно знала и провела ритуал правильно. Он скоро будет у Ивана в руках, а… через галниард превратится в смертельное оружие грифоносфинкса! Именно так он станет настоящим артефактом, а не просто украшением! Вот почему мы его недооценивали — не верили в легенду о скелете… Теперь всё зависит от Кати и Ивана.
На этой ноте их разговор был прерван — позвали наверх. Обе стрелки на часах устремились вверх. 24 июля.
На крыше уже с двух сторон стояли Виктор Мулин и Пётр Птичкин, а за бывший царём в воздухе, в шаре, парила связанная Екатерина Мулина.
— Вот она! — вскрикнул Володя и кинулся к ней, но Александр остановил его:
— Не стоит! Это магический поединок. Поле вокруг неё рассеять может только Птичкин, или оно развеется само, если он умрёт. Они будут драться с Виктором один на один, и любой, кто вмешается, тут же умрёт! Это магический закон королей.
— Но так нельзя… Почему Птичкин не отдал её Крилову?
— У него свои интересы. Не забывай, что Виктор убил его сына, — по лицу мужчины прокатилась слеза — он вспомнил своего отца.
Начался бой. Оба противника взлетели в небо и
