— Стоп! — остановила их Катя. — Что вы там делаете? Ваня, расскажи мне всё, — она схватила его за руку и увела на балкон. — Расскажи мне всё! Что делает он, и что ты?
— В общем, — начал Иван, — Фёдор и Михаил, который познакомил нас с органами, узнают где находится ваша база, мы с ректором и Володей нападаем, а эти двое идут подкреплением.
Глаза Кати стали красными и влажными.
— Я боюсь за тебя, котик. Они очень подлые в этих органах. Вы рискуете, а они на подхвате! Вас просто подставляют! Вдруг с тобой что-нибудь случится…
Он прижал её к себе и убеждающе прошептал:
— Не бойся, лапочка, у нас с Вовой есть хорошее оружие, и вообще это не так уж и опасно. Если честно, я не чувствую себя настоящим патриотом, — он вспомнил, что до забвения, скорее всего, был борсийцем. — Просто… Я не очень люблю деньги, но всё-таки надо на что-то жить, пока мы с тобой и Вовой учимся в институте, а тут такая интересная работа, и нам платят по десять тысяч!
Последний аргумент на девушку не подействовал — она ни то что не порадовалась, даже не удивилась!
— Деньги не главное. Вот если бы у меня были эти деньги, я бы дала их тебе, чтобы ты никуда не отправлялся! (Ивана передёрнуло — вспомнилось, как его лучший друг некоторое время жил за счёт обеспеченных женщин старше себя). Но знай, что в этих органах очень подло относятся к людям. Фёдор рассказывал, что летом в городе завёлся какой-то шпион, и они наняли молодых парней из других городов, а сами трусили: видите ли, у всех были отпуска…
— Эти парни — мы, — наконец удивил девушку Иван. — Кстати, это был только дух, представляешь?
— Интересно.
— Вот. Это не столь опасно, сколь интересно. В прошлый раз меня прикрыл Михаил, в этот раз он будет вместе с Фёдором, а ещё с нами Константин Константинович — так что нечего боятся!
— Вам платят больше, чем в прошлый раз?
— Ну, да, — с опаской отвечал стажёр органов. — В несколько раз, а что?
— Значит, это задание опаснее в несколько раз, — пояснила Катя.
И тут за стеклом, рядом с Фёдором, появился Вова. Ваня и Катя вышли с балкона.
— Что случилось? — спросил Иван.
— Что у вас с тилисом? — интересовался Вова. — Я не мог связаться с вами. Мне пришла почта от отца, а доступ к ней сейчас у тебя. — он посмотрел на друга. — Отец мне ни разу не писал, только деньги высылал… Я боюсь, что что-то случилось…
Алексей Козлов, отец Вовы, отправлял сыну мешочки с золотыми монетами. Хорошего тилиса, чтобы мог точно найти в огромном Войланске тлистовый адрес их номера в Тимпурской гостинице, в Тольском не было.
Иван вышел из номера и направился вниз к ящикам. Володя, Катя и Оксана отправились следом.
— Ты Катина сестра? — спросил Вова у Оксаны.
— Да. А ты?
— С Иваном живу, учусь, ещё мы выполняем спецзадания. Ну не профессионально, естественно.
— М-м. Интересно.
«Ну-ну, — думала Катя, наблюдая за тем, как оскалился друг её парня, отчего стал ещё больше похож на тушканчика. — Давай, давай, Вовчик, у Оксаны таких, как ты, миллион был, и всех отшила!»
Они спустились вниз, и Иван протянул другу конверт. Тот развернул его. Внутри был какой-то красный лист, и рука Вовы задрожала.
— Что такое? — спросил Иван.
Вова показал ему. Белые буквы на красном фоне — похоронка.
— Мы пойдём, — попрощался Иван с девушками.
Он приобнял друга, они поднялись в свой номер, там Володя зачитал письмо, лежавшее в конверте вместе с похоронкой:
— «Дорогой Володя,
Я должен сказать тебе две важные вещи в этом письме. Во-первых, я серьёзно болен, и вскоре придет мой последний час.
И второе, самое важное. Я не мог сказать тебе это при жизни, но не имею право унести с собой в могилу. Дело в том, что я не твой родной отец.
По иронии судьбы я познакомился с твоей мамой там, где ты сейчас учишься, — в Войланске. Она была уже беременна от какого-то борсийца. К сожалению, он этого не знал, да и она не сказала тогда ни его имени, ни координат — ничего. Так что ты вряд ли когда-нибудь узнаешь, кто твой родной отец. Твоя мать тоже была борсийкой. Я любил её, а она думала, что я не стану растить чужого ребёнка, и скрывала от меня свою беременность. Но когда скрывать стало невозможно, я открыл ей свой секрет и раскрываю тебе. Я не могу иметь детей в виду наложенного на меня заклятья бездетности, и поэтому я всегда мечтал о ребёнке.
Как ты уже знаешь, Света умерла при родах. Я взял тебя к себе, решил, что первые 20 лет тебе будет лучше не знать всей правды и жить вдали от Войланска. Так я стал растить тебя. Сын, ты вырос настоящим мужчиной, хотя и бабником (Ваня улыбнулся). Я горжусь тобой. Ты был моим сыном, и мне наплевать на кровное родство!
Я желаю тебе удачи и счастья в жизни, передавай от меня «привет» Ивану, он у тебя настоящий друг. И прощай, не поминай лихом.
19 сентября 1252 года»
— Датировано 25 числом, — читал Иван похоронку.
По щекам Вовы текли слёзы. Он долго сидел молча, уставившись в одну точку.
— Значит, он не был мне родным, — наконец произнёс парень. — Но всё равно я буду считать его своим отцом. — затем он повернулся к другу. — Знаешь, я хотел тебе сказать, чтобы ты не искал себя, ведь так сказано в записке, что ты сам написал, вдруг тебя это напугает; но теперь я тебя понимаю. Мама, видно, тоже не сказала мужу, кто мой отец: боялась, что это может напугать. Но я найду своего родного отца, чего бы мне это не стоило, даже если он по-настоящему страшная личность! Я хочу знать о своих корнях. Тем более, мама не известила его о том, что у него есть сын. Наверное, тоже страх. Хватит бояться! Он не виноват, что не вырастил меня. Я клянусь, как и ты, что найдёшь себя, найти его, родного отца. Ужасно, что мой другой отец умер… — Володя сжимал зубы, сдерживая слёзы. — Теперь, Вань, мы оба — борсийцы! Соотечественники…
Друзья обнялись. В этот момент Иван вспомнил одну вещь.
— Вов, послушай. Я забыл тебе сказать. Ты знаешь, кто отец Кати?
— Нет. А кто он?
— Виктор Каретный. Мулин — его настоящая фамилия, — у Володи открылся рот от удивления; Иван продолжил: — Мы оба поедем в Борсию, когда окончим институт. Как быть мне, я представляю, а как тебе…
— Не волнуйся. Мы сначала узнаем,
