— Оказывается, — сказал, смеясь, король, — вы оба уже тогда нарушали законы?
— Что это значит? — удивлённо проговорил Иван.
— Мы с тобой, — сказал Виктор, — когда работали в гвардии, то хамили неправым, но старшим по званию, то на работу опаздывали, то ты экстримом занимался. Были те ещё времена!
Так вот. В том же году у нас с Виолеттой родилась Оксана. С моей женой вы мало общались. Через два года ты пошёл в гвардию с целью узнать, почему убили твоих родителей, и стал жить наконец у себя.
— И как? — спросил Иван. — Узнал?
— Только через десять лет.
Иван ахнул.
— Через десять лет, — продолжал Виктор, — его величество заслал нас в глубинку Керилана, и там мы нашли трёх братьев, которые и убили твоих родителей. Оказалось, что расследование, которым секретно занимались твои мать и отец было связано с тайной скелета грифоносфинкса.
— Как? — воскликнул король. — Он знал?!
— Оба знали, потому и погибли. Скелет не нашли, они унесли эту тайну в могилу, не успев ни сказать королю, ни сдать информацию Керилану.
А нам даже не пришлось мстить за твоих родителей. В жизни получилось всё не так романтично, как ты себе представлял: никакой изощрённой мести — всё сложилось гораздо прозаичнее. Двое братьев в тот же день повесились из-за неразделённой любви к одной уже замужней женщине, а третий брат, узнав про них, слёг с инфарктом и через три дня умер. Он-то и рассказал нам всё — и про скелет, и про своих братьев.
А ты, узнав про эту женщину, из-за которой двое повесились, решил отблагодарить её. В эти дни сын третьего брата не поверил, что его дядья сами повесились. Он был уверен, что всех троих братьев убил муж той женщины, якобы она изменила ему с ними, и оскорблённый муж за это их уничтожил. Слова умирающего отца, который говорил, что дядья умерли как раз от безответной любви, а не от того, что их убил ревнивец-маньяк, сын посчитал ложью. Тогда ты решил помочь этой женщине и её мужу. Когда жители посёлка вместе с местным шерифом собирались идти в этот дом арестовывать подозреваемого, мы, оставив там бутафорские туловища, которые смог бы распознать только опытный столичный маг, инсценировали семейную ссору, которая закончилась трупом мужа и побегом жены, — Виктор ухмыльнулся, точно сам стал лет на десять моложе: — Местные, должно быть, были жутко напуганы такой расправой над маньяком, учитывая, какие художества мы им оставили.
Супруги переехали в ближайший от посёлка крупный город — Лингинию, на те деньги, за которые ты купил у них дом. И, если я не ошибаюсь, перед забвенным сном ты поселился в нём.
— Да, да, — радостно воскликнул Иван. — Он ещё стоит один одинёшенек, в отдалении от других домов.
— Точно? Я же помню, мы тогда долго этот дом искали, он на самом отшибе стоял.
— Здорово. Я там целый год прожил.
— Вот и всё, — закончил Виктор. — Теперь ты понял, что ты не кериланец.
— Боже упаси! — со злостью сказал Иван. — Я ни за что бы не стал на них работать, если бы хоть каплю вспомнил бы.
— Узнаю Ивана Тишкова, — радостно проговорил Александр.
У Ивана перед глазами встали воспоминания, как они с Виктором пробирались сквозь толпу и обнаружили два окровавленных трупа, как в Тольском ему один из убийц его родителей, уже находясь при смерти, раскрывал тайну их гибели.
И тут его осенило!
— А как была фамилия братьев?
Виктор задумался.
— Сарайские, кажется, — проговорил он наконец.
— Точно! — воскликнул Иван. — Эти богатые идиоты… Мы же над ними потешались…
— Да, — сказал Виктор. — Кажется, старший брат, который умер от инфаркта, был зажиточным. И что же вы делали?
— Ну один раз мы пробрались к ним на мой день рождения, я сделал им две дырки в толстенном заборе, убил сторожевого пса и поджёг крышу. И почему-то я чувствовал, что этот день рождения был самым лучшим в моей жизни, хотя я и не помнил остальные, — Иван едва заметно улыбнулся.
— Я понимаю, откуда в тебе эта ненависть к Сарайским, — сказал Виктор, — но неужели ребята, с которыми ты учился, такие как Вова, не помешали этому?
— Я тебе больше, скажу: они были со мной заодно. Немудрено: носок сына Сарайских Виталика стоил больше, чем ветхий дом любого из них. А детям-то — даже кериланским, где уважают чужой успех, — как объяснить, что они живут хуже, потому что их родители или предки старались в жизни меньше, чем предки тех, кто живёт в подобных дворцах? А предки этого толстяка Виталика вообще нажили свои состояния, в том числе благодаря убийству моих родителей!
— Это какая-то кровная вражда, — сказал король.
— А теперь, — вдруг серьёзно начал Ваня. — Я хочу знать, где похоронены мои родители.
— Николай, — начал Виктор, — ещё при жизни купил две могилы на нашем южном кладбище.
— Значит, мы туда поедем.
— Когда ты захочешь.
— Сейчас.
— Я с вами, господа, — сказал Александр. — Хочу посмотреть на могилу героев, погибших за свою страну. Прости, Иван, я не знал про твоих родителей. Всегда удивлялся твоему острому чувству патриотизма и нелюбви к Керилану (у Виктора снова появилось выражение презрения к этому человеку). Но теперь я всё знаю и прошу взять меня с собой.
— Я не против, ваше величество, — поразился тону короля Иван, не замечая злой физиономии Виктора.
Все трое вышли из дома. Вновь лил дождь. Александр велел конвою с Михаилом отправляться в здание гвардии и ждать его прибытия. Затем он и Иван уселись в личную трансоль к Виктору и медленно (километров сто в час) полетели в южную часть столицы.
В Иване снова проснулось давно забытое чувство ненависти к Керилану. Событий помнил мало, а чувство вернулось! Не было никакой злости на Виктора, он рассказал ему историю его жизни — без продолжения, но Иван чувствовал, что тот ему друг, и понимал, что, видимо, история забвения — это и впрямь что-то болезненное. «Как я мог! — думал он. — Они убили моих родителей, а я на них работал… Ну ничего, теперь я слишком много про них знаю! Но почему же я написал себе, что я — коренной кериланец?!»
Богатые каменные дома сменялись кирпичными высотками по семь-десять этажей, вдали виднелись деревянные постройки. Они продвигались мимо парка и множества скверов, летели невысоко, на уровне третьего этажа, и у Ивана в голове снова пробежало дежавю. Всё-таки это его город!
Наконец они остановились и вышли из трансоли. Та сразу стала видимой. Его величество оставил в трансоли свой плащ и превратился почти в обыкновенного человека, просто в очень изящных брюках и дублете. Они направились к воротам кладбища, которые стояли после моста через реку. Река текла вплотную к кладбищу и тем самым ограждала его с
