Я ошарашенно глядела на маму. Почему-то посмотреть на ситуацию под этим углом мне не приходило в голову.
— В конце концов, именно Влад должен определиться, с кем он хочет быть: с тобой или с ней. Мужчина не теленок. Только он решает, как поступить. Ни одна женщина не сможет заставить мужчину любить себя против его воли. Так что не снимай с него ответственность. Ты не дрянь и совсем не подлая. Одно то, что ты жалеешь Киру, говорит о твоей человечности. Но ты не можешь принести свое счастье ей в жертву, если Влад выберет тебя. Так же, как не можешь продолжать с ним общаться, если он все-таки выберет ее. Сейчас его ход: вы достигли пика, больше так продолжаться не может, он должен сделать выбор.
Удивительно, как просто мама разложила все по полочкам. Она права, Влад разрывался между мной и Кирой. Единственное, что мне оставалось, — ждать. О моих чувствах он знает, если они взаимны, если я нужна ему, он даст знать.
Вместе с учебой закончились и тренировки в Экстре. Чтобы спастись от аналитического паралича, в котором я пребывала каждый раз, когда оставалась наедине с собой, я с головой погрузилась в повседневные дела. Ходила по всем маминым поручениям: в магазин, ателье, на почту. Бегала по утрам. Стала считать калории в потребляемой пище. Смотрела слезливые мелодрамы. Изучала предложения по летней подработке. А самое главное — прочитала потрясающую книгу "Любовь во время холеры".
Оказалось, что история была совсем не о событиях холерной пандемии, как я решила поначалу, прочитав название. Это было повествование об отложенной любви, у которой не было срока давности. Она была вечной.
Меня до глубины души поразила сила чувств, описанная в этой книге. Современная культура так долго навязывала нам образ быстротечной любви, заряженной лишь мимолетной страстью, что читать про любовь неразрушимую и упрямую было отрадой для моего сердца.
История отношений Флорентино и Фермины показала мне пример того, что любовь может восторжествовать даже тогда, когда никто этого не ждет. Даже в старости. Даже ближе к закату жизни. Это ли не учит терпению? Это ли не доказательство того, что тот, кто умеет ждать, получает желаемое?
Поход с одноклассниками тоже внес свою лепту в отвлечение меня от постоянных мыслей о своей личной жизни. Когда мы собирали рюкзаки, Ада сказала, что от того, что я слишком много думаю, у меня появляются первые морщины. В мои шестнадцать лет мне казалось это маловероятным, но я все же стала себя контролировать и не хмурить брови каждый раз, когда оставалась наедине со своими мыслями.
Подруге было сложно понять мое истерзанное состояние. Она переживала пик влюбленности в Максима. Я замечала, что подруга старается не так бурно выражать свои эмоции при мне из уважения к моим страданиям. Но на самом деле счастливый финал отношений Ады и Максима, наоборот, воодушевлял меня и заставлял верить, что преодолеть можно все, было бы желание.
В поход мы отправились утром с нагруженными рюкзаками и боевым настроем. Мы с Адой ждали у подъезда Булаткина, чтобы вместе отправиться на автобусе к месту встречи с одноклассниками.
— Зачем тебе лыжные палки? — поинтересовалась Ада, когда Антон показался на улице.
— Сама ты лыжные палки! — возмутился Антон. — Это специальные треккинговые палки.
— Зачем они тебе?
— Ну, ты что? Мы же в горы идем. Палки помогут снизить нагрузку на суставы, — со знанием дела ответил Антон.
— Суставы? Тебе семнадцать или семьдесят? В нашем возрасте мы и слова-то такого знать не должны, — с иронией заметила подруга.
— Когда под вечер ты начнешь изнемогать от усталости, а я буду свеж, как мартовский ветер, ты возьмешь свои слова назад.
На автобусе нам предстояло ехать минут сорок, и, учитывая то, что я жутко не выспалась, рассчитывала подремать в дороге. Но у Булаткина были свои планы на этот счет. Он без умолку болтал, рассказывая о смешных случаях, которые случались в походах с людьми. Видите ли, он вчера весь вечер читал форумы на эту тему, чтобы быть ко всему готовым.
У меня почти получилось погрузиться в дремоту под его неутихающую болтовню, как вдруг смысл его последних слов привлек мое внимание.
— А ты в курсе, что на выпускном Анохин все-таки сцепился с Ревковым?
— В смысле? Откуда ты об этом знаешь?
— Ну как… Все об этом знают. И в "подслушано" было написано. И Никитос мне вкратце рассказал.
— И что там было?
— Ну что в конце вечера Влад и Егор подрались, а потом долго общались и в итоге вроде как помирились.
— Больше похоже на примирение влюбленных, — вставила Ада. — И чего Егор все время к Ревкову цеплялся? Ящук не в курсе?
— Мне кажется, в курсе. Но мне не говорит, — пожал плечами Антон. — А то, что Ревков с Милославской расстались неделю назад, вы же знали?
— Нет! — воскликнула я. — Не знали. И вместо того, чтобы рассказывать свои унылые рыбацкие байки, лучше бы сразу говорил актуальные вещи.
— Это не рыбацкие, а походные байки, — обиженно отозвался Антон.
— Что там с их расставанием?
— Да я подробностей не знаю. Знаю, что разбежались и все.
— Толку от тебя, как от козла молока, — раздраженно ответила я, покусывая ноготь.
До конца поездки я была погружена в свои мысли. Влад расстался с Кирой, но мне не позвонил. Неужели это конец?
Я никогда не поднималась в горы, но почему-то считала, что мне дастся это легко. Благодаря танцам я была в хорошей физической форме: отжималась двадцать раз подряд и стояла в планке по две минуты.
Главным у нас был Кирилл Самохин, потому что он уже несколько раз с семьей проходил этот маршрут. Собравшись в десять утра, мы начали восхождение. Мы шли практически до вечера с небольшими перерывами, и я поняла, что переоценила свои силы. Идти в гору было совсем не то же самое, что идти по прямой. Одежда была мокрой от пота, ноги гудели, огромный рюкзак тянул спину.
Я не ныла только потому, что не хотела первой показывать слабину, и надеялась, что кто-нибудь сдастся раньше. Но, видимо, все мои одноклассники рассуждали таким же образом. Первые два часа пути мы разговаривали. Потом все разговоры стихли. Мы шли вверх, пыхтя и вздыхая.
Когда, наконец, настало время долгожданного привала, я повалилась прямо на
