Вокруг царила атмосфера свободы и веселья, играла фоновая музыка, однако мне было не до развлечений. Я взяла бокал шампанского и направилась в глубь зала к окну. Проходя мимо оживленно болтающих парней и девушек, я заметила его.
Влад сидел на одном из дивано, потрясающе: растрепанные волосы, легкая небритость, бездонные карие глаза. Проходя мимо него, я подняла взгляд, и наши глаза встретились. Он сухо кивнул мне. Я ответила тем же. Вот и все. Никакой радости от встречи, никаких эмоций. Ничего.
Я сделала большой глоток шампанского и уставилась в окно. Настроение было ужасным.
— Пей побольше, и не будет так паршиво, — шепнула мне на ухо Ада.
— Видела наше "пламенное" приветствие? — поинтересовалась я.
Ада кивнула.
— Необязательно киснуть рядом со мной, — сказала я подруге. — Иди развлекайся. Я втянусь чуть позже.
Ада чмокнула меня в щеку и упорхнула к Максиму. Эти двое заглядывали друг другу в глаза, так будто видели там смысл жизни. Как же здорово любить и быть любимым.
Я невольно бросила взгляд на Влада, он спокойно потягивал виски и общался с одноклассником, нисколько не переживая из-за моего присутствия. Я залпом опустошила бокал и пошла за добавкой.
После трех порций шампанского, выпитого меньше чем за десять минут, мне существенно полегчало. Я втянулась в тусовку, начала общаться с присутствующими, пару раз даже смешно пошутила. Кто-то затеял игру в мафию, и я, заметив, что Влад не собирается играть, решила поучаствовать. Мы сыграли три кона, один раз я даже выпало так, что мы с Булаткиным были мафией. Это бы единственный раз, когда мафия выиграла.
— Санек, тебе надо играть в покер! — заявил Никита Ящук, пораженный моим искусством блефа.
— Да, она у меня такая! — горделиво заявил Антон и чмокнул меня в щеку.
Я рассмеялась и допила четвертый бокал игристого. Мне стало совсем весело, я подошла к колонкам и прибавила звук. Тело выполняло танцевальные движения без участия мозга. Народ подтянулся ко мне, и вот уже почти все присутствующие двигались под ритмичную музыку.
Влад был один из немногих, кто остался на месте. Похоже, он решил вообще не вставать с дивана. За весь вечер я поймала его взгляд на себе лишь однажды, и то он сразу же отвел глаза. Даже сквозь алкогольное опьянение я чувствовала обиду за его равнодушие. Уж лучше бы он прямо сказал мне, что между нами ничего нет и быть не может, чем это безразличие.
Веселый трек сменился спокойной и мелодичной песней, ребята стали танцевать медляк. Ко мне подошел Антон и мягко обнял меня за талию. Мы неторопливо танцевали на месте, покачиваясь из стороны в сторону.
— Что, совсем ничего? — поинтересовался он.
Я отрицательно покачала головой.
— Ни одного слова за вечер? — не поверил Булаткин.
— Ни одного взгляда. Какие уж тут слова, — с горечью отозвалась я.
— Ну и пошел он.
— Да, пошел он, — повторила я, но отчаяние снова наваливалось на меня.
Заметив выражение моего лица, Булаткин как-то загадочно посмотрел на меня и неожиданно сказал:
— Заранее прости, но, возможно, это поможет.
— О чем это ты?
Не успела я договорить, как он накрыл мои губы своими. Поцелуй был, мягко говоря, странным. Первым моим порывом было отпрянуть, но я почему-то не шевельнулась. Мои губы были сжаты, и Булаткин не предпринимал никаких попыток открыть их. Он просто прижимался ко мне губами, имитируя поцелуй плавными движениями головы. Я терпеливо дождалась, пока Антон отпустил меня, а затем шепотом спросила:
— Что за фигня?
— Хотел посмотреть на его реакцию, — также шепотом ответил Булаткин, поглядывая за мою спину, туда, где сидел Ревков.
— Ну и как?
Антон снова приобнял меня за талию, продолжая наш танец, и отрапортовал:
— Я не отследил самую первую реакцию на поцелуй, но, когда я на него посмотрел, он пялился на нас в упор. Потом быстро отвернулся. И сейчас уже опять болтает с каким-то парнем.
Я разочарованно выдохнула. На глазах у Ревкова меня поцеловал другой парень, а ему хоть бы что. Обида, гнев и уныние накрыли меня с головой. Дождавшись окончания песни, я обняла Антона и шепнула ему на ухо:
— Ни секунды больше не могу быть с ним в одной комнате. Я по-тихому улизну. Не хочу ни с кем прощаться. Через минуту закрой за мной дверь.
Булаткин понимающе кивнул. Я тихо прошмыгнула в коридор, обулась и вышла из квартиры, беззвучно прикрыв за собой дверь. Мне хотелось немного пройтись, привести свои мысли в порядок и успокоиться.
Я вышла из подъезда и неспешно двинулась по тротуару, погрузившись в себя. Внезапно за спиной я услышала шаги. Я прислушалась и машинально запустила руку в сумочку в поисках баллончика. Не хватало мне еще ночных провожатых. Я ускорилась, но шаги все равно приближались. Не выдержав, я обернулась и застыла на месте.
Это был Влад. Он остановился в паре метров от меня, вид у него был какой-то потерянный.
— Ты все время за мной шел? — спросила я первое, что пришло в голову.
— Да, — хрипло ответил он.
— Это немного жутко.
— Прости, если напугал.
Он молчал. Я выжидательно смотрела на него. Наконец, Влад сделал глубокий вдох и заговорил:
— Златовласка, я устал молчать, устал делать вид, что ничего к тебе не чувствую. Куда бы я ни пошел и на кого бы я ни смотрел — я вижу твое лицо, — устало вздохнул он.
— Но ведь ты… Ты постоянно отталкиваешь меня, — развела я руками. — А потом говоришь, что у тебя ко мне чувства. Я тебя совсем не понимаю!
— Последние месяцы я думал о тебе каждый день, каждый час, каждую чертову минуту. Я честно пытался выкинуть тебя из головы. Убеждал себя, что мы просто друзья, что я привязан к тебе лишь как к другу, — говорил Влад, засунув руки в карманы джинсов. — Но ты оказалась такой непохожей на других. Я хотел не замечать тебя, хотел не сравнивать…
— Почему ты не говорил этого раньше? — потрясенно спросила я. — Зачем было так мучить нас обоих?
— Я ужасно запутался. Стас — мой лучший друг, понимаешь? Я ему жизнью обязан, в прямом смысле. Когда нам было по шесть, мы купались в реке, я тогда толком плавать не умел, а там течение. Меня как понесет, я чувствую, что все, иду ко дну. А Стас рванул за мной и вытащил. Сам чуть не потонул, но вытащил, понимаешь? — Влад говорил сбивчиво, устремив взгляд в землю. — А потом, когда мать с Сонькой погибли, отец у меня с катушек съехал, не просыхал несколько месяцев. Я тогда фактически без отца остался. И родители Стаса меня как своего принимали, я у него почти каждые выходные жил, Саш. Он
