Но из всех многочисленных рассказов, один привлёк меня особенно. Он ближе к нашим временам, но имеет особую связь с прошлым. В предвоенные годы Гитлер вместе с группой ученых по совету Тибетских лам, тайно исследовали склоны Приэльбрусья, в поисках входа в неведомую страну просветления и место рождения очередного спасителя - Шамбалу. Увы, или к счастью, но эти поиски ни к чему не привели. И уже в 1942 он приказал своим генералам захватить горы Кавказа, чтоб продолжить поиски, а летом этого же года установили немецкие штандарты на самих вершинах Эльбруса. Говорят, что в тот год ученые действительно сумели что-то найти, но рассказать уже никому не смогли, ибо случилось нечто странное: в безветренный солнечный день их просто накрыло лавиной снега. Тибетские же ламы честно признались Гитлеру, что Шамбала никогда не откроется злу и , что он проиграет эту войну, за что были расстреляны. Так Гитлер и остался ни с чем. А из учебника по истории я знаю, что горы Кавказа были освобождены уже в 1943 году.
Если учесть что душа чёрного исполина может вселяться в кого угодно, то не она ли тут рыскала в поисках Алатыря? И уж если здесь ходили ученые или по-другому «Каменщики», то наверняка эти горы просто кишат устройствами, напоминающих охранную сигнализацию в Александровой горе.
Я ехала и думала, как же сильно перекликаются легенды и сказки с мировой историей, и даже не всегда понятно, что из этого правда, а что вымысел.
Но какими бы таинственными и завораживающими не были мифы об Эльбрусе, они никогда не смогут полностью передать его величия и красоты. Проезжая по горным дорогам Салих воскликнул, указывая рукой вдаль:
- Вам повезло сегодня с погодой, на небе не облачка. Смотрите и наслаждайтесь.
Скажу честно, мы с родителями много где путешествовали, и по горам в том числе, но такого я не видела никогда. От вида на двуглавого, белоснежного, монументального красавца – Эльбруса в закатном небе захватывало дух. Он притягивал к себе взгляд, как истинное произведение искусства. В голове рождался фантастический образ, как будто спящий дракон, своими двумя горбами упирающимися в небо, вот-вот проснётся, скинет с себя вековой лёд и вспорхнет в небесную высь, унося с собой всю магию этих мест.
Как описать красоту простыми понятными словами? Не знаю. Я просто смотрела в окно, прижавшись к стеклу. Глаза фотографировали восхитительный шедевр, впитывали каждую черточку, каждый оттенок краски, который невидимый художник нанёс на этот невероятный пейзаж.
Через некоторое время нам пришлось сделать остановку. Мы вышли из машины и Салих указал на каменные столбы удлиненной формы с человеческими лицами. Это были менгиры – каменные стражи, живущие здесь не одно столетие. Из-за них-то нам пришлось остановиться, но не из-за любопытства или туристического интереса, а по указанию Асхата, которое он оставил Салиху перед отъездом.
- Отец сказал, что дальше этого места Яромил не мог идти дальше,- сказал он.
И мне надо было узнать почему.
Вдохнула холодный горный воздух всей грудью. Меня наполнил не только чистейший кислород, но и что-то еще неуловимое и неощутимое человеческими органами чувств. Местные горы оказались уникальными. Они излучали энергию, которая, помимо моей воли, проникала в меня. Как магнитные волны или… радиация. Ужасное сравнение, конечно, но оно подходит, лучше всего. Возможно, изначально это была чистая, наполненная светом, энергия, сила, бьющая из камней, подобно те самым целебным источникам, что текут под землёй и пробиваются в местных долинах, исцеляя и питая здоровьем ослабленные тела. Сейчас же всё было по-другому. Каждый менгир был наполнен тьмой и испускал её в потоки чистой энергии. Она всё также растекалась под землёй, между камнями и текла дальше, но теперь уже была отравлена. Попадая в меня, она встречалась с моим огнем. Тот чувствовал черный яд и успешно его сжигал. Но могу представить, насколько плохо было моему отцу находиться здесь. Кстати, вот и разгадка ловушки. Для Яров, имеющих печать на сердце, она была непроходимым препятствием, ведь они не могли уничтожать эту тьму.
Попробую-ка я очистить источник. Дотронулась до менгира рукой и выпустила огонь. Он через каменное изваяние проник в землю, а оттуда разбежался во все стороны. Какая мощная энергетическая сеть, оказывается, окутывает подножие гор! Просто невероятно. Я летела со скоростью света между камней и подземных вод и моему пути не была конца. Тяжелая рука Григория, упавшая мне на плечо, вывела меня в реальность.
- Ярина, ты уже тридцать минут так стоишь. С тобой всё в порядке?
Полчаса? Мне казалось, что я только начала.
Гриша, спрятав руки в карманы, и поёжившись от холода, позвал меня обратно в машину:
- Если ты закончила, то поехали уже. Скоро темнеть начнёт.
Оставаться здесь действительно не было больше смысла. Я не смогу очистить все источники, даже если весь день простою и выплесну в них весь огонь. Это не по моим силам. Но хорошо уже то, что и они тоже не могут нанести мне вреда.
Мы вернулись в машины и поехали дальше. После встречи с менгирами, горные картины за окном перестали восхищать. Внутренняя тревога съела всю радость. Меня не покидала мысль, что я не справлюсь. Я ведь еще толком не задумывалась, каким образом мне оживить Детей Земли. Исполин возрождался не одну сотню лет, а мы хотим за один день достать из мертвых древних богов? Это утопия! Но говорить об это вслух я не стала.
Салих же продолжал расписывать особенности Приэльбрусья. Каждая гора хранила в себе множество легенд и интересных историй. Для меня же каждая из них была испытанием на прочность. Горы Сирх и Тузлук как огромные фонтаны разливали ту самую отравленную силу. Салих говорил, что люди, гуляющие по горам, часто сталкивались со сверхъестественными проявлениями. Или же у них просто появлялись галлюцинации: видели исчезающие в пространстве образы, слышали голоса или даже чувствовали прикосновения, тогда, когда находились совершенно одни. Может это и выдумки, но не удивлюсь, если это действительно так. Если долго впитывать тьму, то легко можно сойти с ума.
Дальше продолжали ехать без остановок. Дорога в горах стала напоминать экстремальный аттракцион в парке развлечений: горный серпантин, с одного края которого был скалистый склон, а с
