Друг выдержал многозначительную паузу, но не дождавшись от меня энтузиазма, торжественно провозгласил:
— Может, этот — как ты там его назвал? Тимоха? Так вот, мож, он второй по старшинству. Не думал?
Не думал. А почему не думал? Ведь это так элементарно! Ну, не похожа Синеглазка на прожжёную стерву и обманщицу. И если предположить, что она говорила правду… Ну могу же я это предположить! Это было бы отличной новостью. Хотя, ничего хорошего в наличии трёх братьев нет, но лучше уж три брата, чем брехливая интриганка. Мне до болезненных спазмов в желудке неприятно думать, что такая милая малышка может оказаться хитрой сучкой.
— Ты далеко намылился? — оклик Геныча настиг меня на выходе из квартиры.
— Да не, я тут поблизости, — отозвался я, открывая дверь.
Похоже, мои ноги действовали на автомате. И вот теперь я завис, как дозорный сурикат, перед соседней дверью, а в голове полный бардак и никакой мало-мальски подходящей приветственной речи.
Рука уже раз пять дёрнулась к кнопке звонка, но каждый раз я себя останавливаю, потому что так и не решил, что скажу Синеглазке. Я понимаю, чем вызван этот ступор — я реально боюсь разочароваться, услышать неуверенность в голосе Марты, упереться в мелкие несостыковки.
Но не равнять же всех по Ирке! А образ нежной Синеглазки настолько далёк от Иркиного гламурного налёта, что последние сомнения отметены, а рука решительно тянется к звонку.
— Вот даже и не думай, — раздаётся тихое грозное рычание одновременно с распахнувшейся передо мной дверью.
В Тимоне ничего не изменилось, он по-прежнему с голым торсом и борзым взглядом. Только теперь мужик не улыбается.
— Ты что здесь забыл? — зло спрашивает он.
— Да уж точно не тебя. Марту позови.
— А ты чо такой наглый? — Тимон делает ко мне шаг, — или непуганый просто?
— А ты решил меня испугать? — мне некомфортно от близости полуголого мужика, но дать ему в печень — значит поставить точку в мирных переговорах и отложить на неопределённое время свой не вполне конкретный, но приятный план.
— Ты мне не нравишься, — выдыхает Тимон мне в лицо.
А я мысленно уже нарисовал идеальную траекторию, по которой мой зудящий кулак взлетает к его гладко выбритой челюсти.
— Ты мне тоже, — спокойствие в голосе даётся мне нелегко, — поэтому советую тебе сдвинуться назад.
— Ссышь? — Тимон прищуривается и улыбка обнажает его чересчур белые зубы, находящиеся в неприятной близости от моего лица.
— Просто очень не люблю, когда ко мне прижимаются особи не женского пола — начинаю сильно нервничать.
— Слышь, нервный, держись-ка ты подальше от этой квартиры, — цедит Тимон, но всё же отступает на прежнее место. — Я не хочу, чтобы ты здесь отирался.
— Ты заразный, что ли? — усмехаюсь я. — Просто звучит, как болезненный бред, учитывая наше соседство.
— Послушай ты, борзый щенок, — Тимон снова вышел мне навстречу и прикрыл за собой дверь в квартиру, — я не знаю, как ты это сделаешь, но, чтобы рядом со своей сестрой я тебя больше не видел. Она не для таких, как ты, понял?
Несмотря на резкий тон, его слова бальзамом растекаются внутри, успокаивая нервы. С его сестрой! Это признание повышает градус моего настроения и настраивает на позитивный лад. Я даже готов пожать Тимону руку, но он вряд ли способен сейчас оценить мой дружеский порыв.
— А для каких — как тот чёрт, что зажимал её у подъезда, пока ты тут в ящик пялился? — мой весёлый тон совершенно не вяжется с предъявами, которые я бросаю совершенно постороннему мужику. — Это вы с тем белогривым мерином решаете, кто подходит вашей сестре, а кто нет?
— Ох, сучонок, ты меня выбесил, — рявкнул Тимон, а боковым зрением я ловлю резкое движение его руки.
Я быстро блокирую две очень неплохие попытки меня достать, а поймав удивлённый взгляд Тимона, ухмыляюсь и мысленно воспеваю хвалебный гимн Генычу. Отступаю на шаг назад, давая понять, что вовсе не собираюсь атаковать и с улыбкой произношу:
— Слышь, Тимон, ты не бери на свой счёт, мне просто очень повезло с учителем.
— Ка-ак ты меня назвал? — взревел сосед.
— Эм-м… Тимофей? — озадаченно спрашиваю я и в то же время мне смешно, потому что понимаю — ни хрена он не Тимофей.
Далее одновременно происходят две вещи — я открываюсь, протягивая руку для знакомства, а в рёбра мне прилетает подлый и очень болезненный удар. Уже по растерянному взгляду Тимона я понимаю, что действовал он на автомате — на «Тимофея» среагировал.
— Нежданчик… — сдавленно сиплю я и даже в мыслях не имею отвечать тем же.
Гораздо больше меня волнует другое — если Геныч пасёт за нами в глазок, то меня ждёт целая серия подобных плюшек, чтобы впредь исключить любой нежданчик. Подобный косяк с моей стороны мой друг воспримет как личное оскорбление.
Несколько секунд мы с Тимоном молча гипнотизируем друг друга. Я проклинаю свою расслабленность и невнимательность, о чём думает этот недовольно сопящий мужик, я не знаю, но неожиданно он протягивает мне раскрытую ладонь ребром вверх.
— Артём, — произносит он с особым нажимом. Вероятно, чтобы я, как следует, расслышал разницу между его именем и Тимофеем.
— Максим, — я пожимаю его руку и начинаю ржать.
Тимон хмурит брови и явно уже жалеет о своём примирительном жесте, а когда собирается что-то сказать, его губы внезапно расползаются в улыбке.
— П-придурок, — произносит он и тоже начинает ржать.
***
— Так, а сейчас я предлагаю выпить за дам! — Геныч многозначительно вскидывает указательный палец и быстро наполняет стопки.
— Ток что за них пили, — напоминает Тимон.
— Не за них! Это ты, Артемий, предлагал за прекрасных тёлочек, а среди них, как известно, всякие случаются: и «дам», и «не дам», и «дам не вам»… Короче, я за «дам»!
— Геныч, у тебя завтра бой, — напоминаю я.
— Брат, вот не буди моё лихо, пока оно тихо, дай нервы успокоить. Этот тост крайний, а потом будем с тобой удары отрабатывать.
— Я думаю, не стоит сегодня напрягаться, посиди лучше отдохни, — ухмыляюсь я.
— А кто сказал, что я отдыхаю? Бухать, Максимка, это тебе не спортом заниматься — тут, знаешь,
