Это место полнилось болью, страхом, диким животным ужасом, отчаянием и… наслаждением. Искренним весельем, прикрытым эгоистичной жалостью к себе. Чудился, к тому же, знакомый отголосок, но уверен я не был.
А вот гибель сотен жертв чуял прекрасно. Удивительно, до чего может дойти безнаказанность. Люди, которым вменялось в обязанность оберегать население и страну, а то и мир, люди, на плечах которых лежит ответственность, позволили себе скатиться в жалкое существование червей-паразитов, жрущих свой дом изнутри. Я не сомневался в том, что все они такие. Стражи не Носгота, но собственных амбиций. А если так — нужны ли миру вообще такие «Стражи», ва мне — подобные «коллеги»?
Особо сильный порыв ветра, наконец, задул костер. Пора.
Я встал, предвкушающе облизнув клыки. Очередной акт охоты на дурную дичь. И внезапно, пригодились навыки, которым учил меня еще отец.
К оленю надо подходить с подветренной стороны, скрыв свой запах, так, чтобы даже вспугнутое животное не знало, где охотник. А в ментальном противостоянии многое решает изобретательность воображения. И я стал завыванием ветра за толстыми стенами, пологом тумана, наползающим от подножия горы, шелестом крыльев под потолками. Зачем бестолково тыкать в чужой разум, рискуя нарваться на ловушку? Я щекотал его щупальца пустотой, ускользая, едва внимание оборачивалось ко мне.
«Где ты?!»
Я смеялся в ответ. Женским голосом. Ведь он скорбел по жене, верно?
«Напраптор, твое безумие разрушило наши мечты и ослепило тебя!»
«Не узнал, глупец?»
«Кто ты?!»
«Я…»
Смешок раскатился трелью и затих, а я снова ускользнул от хлещущих беспорядочно щупалец и затаился. Где твое хваленое умение, Страж Разума? Или растерял, себя жалея и отыгрываясь на других?
Теперь ждать. Он снова занервничает, мерзкий бесполезный старикашка. Он уже не трогает жителей Вассербунда и своих слуг, ему мешает собственная нарастающая паника. Ночь подходила к концу, и мне ничего не мешало полюбоваться горным рассветом, а на день оставить жертву.
Воплощенная Реальность дрожала и сопротивлялась, упрямо отказываясь подчиняться воле демиурга и вампира, решившего пойти совершенно иным, логичным для него, но не для эгрегора путем. Она держала его на месте, заставляла кружить, увязнув в попытке довести жертву до состояния перепуганного овоща, который не сможет оказать сопротивления и вцепиться убийце в мозг. Сопротивлению не мешал даже тот факт, что и сама эта точка в истории была рассказана походя, кустарно. Эгрегор желал прямой победной схватки и никак иначе.
Намирэ выругалась, сбросив наушник и вставая с планшеткой в руке. Прямой вопрос одному из наставников ничего не дал и только подтвердил опасения: переломить ход событий возможно, только оторвав мир от эгрегора. Но тогда он начнет разваливаться сам, потому что материален лишь частично, и работа еще идет и будет идти долго. Идти на такой шаг сейчас рискованно и нет смысла.
— Мне. Нужны. Перемены. Думай, кошка, думай!
Меряя шагами зал, она перебирала в уме варианты, но утешительных не было. Даже если Каину рассказать вообще все, обстоятельства тем или иным образом заставят его сделать то, что требуется. Можно добиться лишь мелких, незначительных изменений в характере, в мелочах, в деталях, свободно влиять там, где нет данных, но сами факты прописанных событий останутся неизменны. Если Каин не захочет идти в какой-нибудь опасный портал, руководствуясь здравым смыслом, его туда затянет порывом ветра. Или оглушит упавший на голову кирпич, и кто-то затащит с той стороны. Или портал откроется в полу, и вампир в него банально упадет, а потом дырка схлопнется на середине, отрезав полтуши. При попытках сопротивляться дальше варианты будут становиться все нелепее, лишь бы вернуть строптивого героя в нужную колею. С таким раскладом остается лишь маневрировать, довольствуясь незначительными изменениями.
Это означает, что ставку надо делать на характер, который по завершении «канона» позволит начать основную работу уже в настоящей реальности. Это только кажется, что вытащив разумного из мира, в котором он родился и вырос, можно просто так выпустить его в другой. Нет! Особенно это касается выходцев из таких вот слабых цивилизаций. А когда растишь будущего близкого, ответственность повышается втройне…
Перестав носиться туда-сюда, она открыла односторонний портал на гору над каменным черепом.
***
Каин явно скучал и был рад меня видеть, светя глазами из полумрака пещерки, облюбованной им для дневных лежек. Сейчас, как никогда, он напоминал зверя, обустроившего себе временное логово. Ленивая плавность, готовая в любой момент сорваться в резкий рывок со смертельным ударом. Пристальный, следящий даже в дружелюбии, взгляд, обманчиво расслабленная поза… Звериного в нем сейчас было куда больше, чем человеческого, и, похоже, оставался только шаг до перехода в боевой оборот. Чем больше я смотрела, тем сильнее он мне напоминал обычную некрохимеру, только без механизма Запечатления на хозяина. Да в принципе, он и был таковой химерой, учитывая способ его создания. И меня это вполне устраивало.
Неровный пол был расчищен от каменного крошева, в углу лежала куча сушняка, а перед входом чернело кострище. Более-менее ровный обломок скалы служил ему стулом, оружие аккуратно лежало на полу. Для полноты картины не хватало горки обглоданных костей. Но охотился он довольно далеко от логова.
Меня несказанно радовал чистый голубой цвет его глаз. Нет, не потому что жёлтый означал ярость, а потому что это крохотное отличие, казалось, знаменует разницу личностей.
— О, я думал, ты не приедешь, — бодро заявил он, поднимаясь мне навстречу. Чистый, выглядящий настолько аккуратно, насколько это вообще возможно в полевых условиях, не снимая брони и пользуясь ухищрением бытовой магии, которое показал ему Мортанниус Я заметила, он терпеть не мог посторонние резкие запахи на себе — они выдавали его появление. Особенно запах крови.
Мне улыбались во все клыки.
Знал бы он ещё, насколько красивый у него, при всей резкости, голос. Низкий, способный становиться бархатисто-мурлычущим.
— Скучно?
— Тоскливо. Здесь все провоняло старикашкой… Ты по делу или так, поболтать?
Я улыбнулась, принимая внезапно протянутую руку и входя в это импровизированное обиталище нежити, которой не нужно ничего из привычных живым вещей. Рука была прохладной, но не ледяной.
— Могу и поболтать, если желаешь.
— Значит, все-таки по делу. И что у нас плохого?
Меня даже подвели к камню! С ненаигранной галантностью предложив сесть. Отказываться я не стала.
— Сколько ты тут уже сидишь?
— Недели с две…
— Уверен, что тебя не ограбят там, пока ты с колдуном возишься? Лошадь-то, может, и не тронут,
