плечами третий полицейский. – В любом случае на такую мелочь, как спятивший водитель маршрутки Лазовская отвлекаться точно не... Она замолчал. На ветку молодой осины, растущей под окнами дома, неожиданно села пара снегирей. А чуть погодя, подлетели ещё три красногрудых птички. Они присели на соседние ветки и с любопытством уставились на стоящих внизу людей. – Пацаны... – настороженно проговорил сержант. – А правда, я слышал, что типа... ну... Где Лазовская там и это... Он кивнул на птиц. – Снегири... Что они всегда появляются там, где она... А?! Слышали?! – Есть такое, – кивнул второй, придирчиво разглядывая снегирей. – И это странно, ведь снегирь сугубо лесная птица. Ну, типа, как королёк там или чечевица. И ей не свойственно в городах летать. – Пацаны, – проговорил первый и кивнул вперёд, – смотрите... На стоянку двора плавно, почти с кошачьей грацией ‘заплыл’ изящный, переливающийся бликами синего металлика, автомобиль. Это был редкий и весьма дорогой Nissan Fairlady в кузове 240Z, с современным тюнингом. И эту машину многие сотрудники правоохранительных органов знали очень хорошо. Как и то, кому она принадлежит. Ниссан, почти бесшумно, припарковался между внедорожником и минивэном. Когда его левая дверца открылась, на улицу выбралась невысокая девушка в черной кожаной куртке с капюшоном и чуть потёртых джинсах. Порыв ветра взметнул её как будто сияющие, густые длинные платиновые волосы. – А ты говорил...- сержант пихнул локтем третьего полицейского. – Вон ведь... приехала! Вероника Лазовская приблизилась к толпе людей перед подъездом, остановилась и обвела всех внимательным взглядом. – Граждане, – приятным и мелодичным голосом, с легким польским акцентом, произнесла светловолосая девушка, – попрошу минуту внимания у меня экстренное сообщение для вас всех. И, удивительно, но толпа тут же стихла. Без единых усилий Лазовская сумела безраздельно завладеть вниманием всех жильцов, собравшихся перед подъездом. Все смотрели только на неё, каждый хранил молчание. – В виду экстренных обстоятельств, согласно новой программе МВД, лица, претерпевшим психологическую травму из-за каких-либо экстремальных обстоятельств, подпадают под программу моральной компенсации. Поэтому, я прошу всех, кто живет в данном доме и в этом подъезде поспешить в районное ОВД для регистрации на получение упомянутой выше компенсации. Помолчав, Лазовская добавила: – И лучше вам поторопиться, компенсация материальна и поэтому ограничена. Не прошло и двух секунд, как все тридцать, с лишним, человек шумной массой поспешили к выходу со двора. Лазовская двинулась в противоположном направлении и подошла к удивленным полицейским. – Оцепление лучше сместить к той арке, – девушка указала на арку между домами, куда утекла толпа жильцов, в спешной попытке получить что-то даром. – Так вам будет удобнее контролировать территорию. – Вероника Роджеровна, – не смело обратился к ней сержант, – а тем, кто участвовал в операции, тоже дадут материальную компенсацию? Девушка с сожалением в искристо синих глазах, взглянула на молодого парня и чуть качнула головой: – Конечно, сержант. Как только ваше ведомство действительно начнет выдавать подобные нелепые компенсации. Она направилась к дверям подъезда. – Смещайте границы оцепления к арке. – произнесла девушка, прежде, чем открыть дверь подъезда. *** Серая дверь черной лестницы, чуть скрипнув, отворилась и на лестничной площадке словно стало светлее. Вероника Лазовская, судебный психиатр и аналитик профиля личности, подошла к группе спецназа. – ‘Добрый день’ говорить не буду, – улыбнулась девушка, – так как это неуместно, в нынешней ситуации. Спасибо, что дождались меня. – Не за что, – сконфуженно проговорил командир группы. Он не мог понять почему, но чувствовал себя очень неловко под ясным лучистым взором синих глаз. Вероника кивнула, прошла мимо вытянувшихся спецназовцев и неторопливо приблизилась к открытой квартире. – Слушайте, – нахмурившись проговорил командир спецназа, – а сколько ей лет то? Че то выглядит не старше моей дочки, которая первый курс вот закончила, а? – Да не, ей точно где-то под тридцатник, это точно, – сказал кто-то из спецназовцев. – Но все говорят, что он выглядит сильно моложе. – Я же говорю, ведьма! – фыркнул мужчина с сигаретой. *** – Владимир! – позвала Лазовская, остановившись перед дверями квартиры. – Слышите меня? – Ты ещё кто? – раздался недружелюбный голос из глубины квартиры. – Не суйся сюда! Завалю нахрен!.. – Как скажете, – сдержанно ответила Вероника. – Позволите вопрос? – Ну, давай. – Какой марки у вас ружье? Пауза. Из квартиры не доносилось ни звука. – Чего?.. – раздался удивленный голос Огнева. – В смысле? – Откуда у вас ружье? – по слогам проговорила девушка. – Так это... от отца осталось. – Вот как? – кивнула Лазовская опираясь спиной на стену и чуть задирая голову. – Ваш дед был охотником? – Да нет- снова, после смущенной паузы, ответил Огнев. – он его это... в карты выиграл. – М-м, – протянула Ника. – Двуствольное и казнозарядное? – Ну да... – Дайте угадаю, это ТОЗ-63. Да? – Чёрт! Да... – У него довольно сильная отдача, – ответила Вероника. – На вашем месте я бы положила людей на пол и встала бы рядом. В упор стрелять будет удобнее, вы же понимаете. Молчание. Огнев приходил в себя после услышанного ‘совета’. – А вы че... – произнес он неловко. – Вы это... мочили кого-то? – Приходилось, – туманно ответила Лазовская. – Только из пистолета. – А за что? – Самозащита. – А-а... У вас ментов всегда одна отмазка. – Когда в вас целится другой человек, у вас нет и секунды на размышление, – с грустью в голосе, ответила Вероника. – Мне пришлось стрелять дважды. Сначала в ногу... затем в сердце. – Зачем бабы вообще в ментовку идут работать? – недовольно отозвался Огнев. – Это мужская работа! А вы – не должны убивать! – Считаете, что мужчины должны убивать? – аккуратно спросила Вероника. – На войне -да. – безапелляционно ответил Владимир Огнев. – Значит вы на войне? – переспросила Вероника. – Воюете с миром и со своей семьей? Как давно вы на этой войне
Вы читаете Неоновые росчерки (СИ)
