вперёд и бросал нервные взгляды в боковые зеркала. Дорога за кузовом автозака оставалась пустой. Несколько раз, в тучах пыли, Леониду казалось, что он видит красно-синие мигалки. Полунин, конечно же, не обманывался иллюзиями, что ему позволят вот так до самой Москвы ехать на угнанном автомобиле ФСИН. От автозака нужно будет избавиться. Тут, он услышал быстрые ритмичные звуки, похожие на глухие выстрелы. Леонида швырнуло в пот, мужчина от нервного потрясения поперхнулся и судорожно втянул воздух через сомкнутые зубы. Вертолёт! Они подняли гребаный вертолёт! – Вот же сволота неумная! – прорычал, вцепившись в руль Полунин. Он свернул с дороги прямо в густеющие заросли леса. Ветки деревьев лупили по лобовому стеклу кабины, машина качалась и подскакивала на лесных колдобинах. Слышно было, как колеса глухо гремят по неровному грунту. Выбора у него не было, на дороге, для вертолетов, он как на ладони. Впереди показался, какой-то водоем. Леонид сбавил скорость. Шум вертолёта приближался. Полунин опасливо взглянул на потолок кабины автомобиля. Шум вертолётного мотора вызывал волну панической истерии. Леонид с трудом сдерживал желание выскочить из автомобиля и помчаться прочь, не разбирая дороги. Но отлично знал, насколько гибельным для него будет это решение. Прибавив газу, Леонид направил машину к пруду. Он не знал, хватит его глубины, чтобы утопить автомобиль, но надеялся на это. Он доехал до самого края берега, здесь выскочил из кабины и, подперев палкой педаль газа, отскочил подальше от автозака. КАМАЗ с пышным салютом брызг врезался в воду. Беспомощно вращая задние колеса, автозак медленно уходил под воду. Было в этой картине что-то печальное и удручающее. Но Леониду было плевать. В этот момент где-то совсем близко раздался шум автомобильных моторов и полицейских сирен. Леонид порывисто обернулся и грязно выругался. Вдалеке между деревьев замелькали полицейские сирены. Полунин понял, что его засекли. Очевидно глазастые пилоты вертолёта увидели свежие следы от колес на земляной почве, перед лесом. Теперь у него был только один выход: бежать. Бежать вперёд, через чащу леса, продираясь к свободе, к жизни, к сладостной возможности долгожданной мести. МАРИАН МИРБАХ Воскресенье, 22 марта. События сразу после диалога между Корф и Полуниным. Телефон не отвечал. Слишком долго. Непозволительно долго для человека, который многим обязан ему, Мариану. – Да? – наконец ответил знакомый басовитый раздраженный голос. – Чего тебе? Мирбах стерпел неуважительный тон собеседника. – Здравствуй. Родион, – немного елейным голосом произнес Мирбах. – Как жизнь? Как твои племяшки? Родион Датский, помешкав, недружелюбно ответил: – Всё в порядке. – Жаль, я не могу сказать того же. Шум досадного вздоха. – И что опять у тебя случилось? – с претензией в голосе, спросил Датский. – Ты знаешь, что, – рыкнул Мирбах, чуть потеряв контроль на чувствами. – Токмаков! Ты слышал?! Знаешь, что его дом захватили, какие-то малолетние упыри?! – Ну и чего ты так нервничаешь? Токмакова жалко? Так купишь себе другого прокурора. – Может мне, заодно, стоит задуматься о покупке другого полковника Следственного комитета? А? Датчанин?! – язвительно спросил Мирбах. – Давай без угроз... – Давай без условий! – перебил его Мариан. – Мне нужно, чтобы ты взял контроль над ситуацией. – Я не могу, Мариан, – сдержанно ответил Датчанин. – Это дело в юрисдикции ЦСН... – Так найди способ и повод вмешаться! – прикрикнул на него Мирбах и прошелся вдоль огромного окна во всю стену. – Мне что, учить тебя? – Это будет нелегко. – Знаю, и если справишься, я буду очень щедр. А это редкость, для меня. Ты знаешь. В трубке послышался звук захлопнутой двери и тяжелые шаги. – Почему тебя это так волнует, Мирбах? Что, у Токмакова в доме может быть какой-то компромат не тебя? – Это не твоего ума дело, просто сделай так, чтобы ты был там главным. Родион сдавленно прокашлялся. – А дальше что? Мариан чуть скривил губы. – Нужно спровоцировать штурм... – Зачем это? – Вацлав... да и его жена тоже, не должны выжить в этой истории, – поигрывая дорогой ручкой, ответил Мирбах. Родион фыркнул. – Не много ли ты просишь, Мариан? И бабу то его зачем валить? – Она тоже может что-то знать. Я понятия не имею, кто эти парни в его доме. Что если их кто-то их послал? Что если они там не только ради Токмакова?.. Мариан встал из-за стола. – Я предпочитаю перестраховаться. К тому же, в доме Вацлава, вероятно в его кабинете, могут быть документы, записи, свидетельства или что-то ещё, что... может вызвать серьёзные вопросы к ‘Медеору’ и выявить ряд крайне неудобных для нас моментов. – Это ты про замятый иск от клиники ‘Исида’? – засмеялся Родион. Мирбах недовольно поджал губы. По его мнению, этот полковник всё чаще забывался, и забывал свое место. – В частности, – буркнул глава корпорации ‘Медеор’. – Займись этим, Родион. Токмаковы должны сдохнуть, любые компрометирующие нас документы должны быть уничтожены. Не дай бог полиция или ФСБ при обыске дома, что-то найдут. Имей ввиду, Родион... Мирбах сделал зловещую паузу и прошипел в трубку: – Если буду тонуть я, ты утонешь вместе со мной. Ты и твои обожаемые близняшки. – Их-то не трогай, – голос Датчанина в один момент промёрз и угрожающе окаменел. – Я всё сделаю. – Вот и молодец, – победно улыбнулся Мирбах. – И поторопись, мне нужны результаты. С этими словами он положил трубку. Леонид несколько мгновений постучал пальцами по гладкой полированной поверхности стола из орехового дерева. Слева от него шевельнулся человек, всё это время молча разглядывавший подсвеченные флакончики и пузырьки в стеклянном шкафу. – Я мог бы убрать Токмакова и его жену, – равнодушным и, словно, немного утомленным голосом произнес мужчина в чёрном смокинге. Он был в классических черных брюках и таки же черных, остроносых туфлях. На шее, под подбородком у него белела чуть смятая бабочка. Его гладкие, лоснящиеся темные волосы были зачесаны на бок и немного неряшливо свисали на левую сторону лица. У мужчины было очень бледное,
Вы читаете Неоновые росчерки (СИ)
