Здесь, на стене, между последней кабинкой и последней раковиной, была прибита к стене несчастная Татьяна Белкина. Корнилов подошел ближе, пристально разглядывая стену. Сейчас, вместо темно-синего кафеля, который здесь был раньше, здесь уныло серел лишь неровный слой цемента. Корнилов заметил в нем черные точки глубоких круглых дырок. Он бросил взгляд на снимок и снова посмотрел вверх. Черные отверстия в стене полностью соответствовали следам от длинных массивных гвоздей, которыми была прибита бедная девушка. Корнилов вытянул руку, касаясь пальцами дыры, которую оставил пробивший левое запястье девушки гвоздь и опустил обратно. Убийца намного выше среднего роста, явно не ниже, чем Сеня Арцеулов. Это хорошо – такую примету, как очень высокий рост трудно спрятать и не заметить. Корнилов ещё раз осмотрел место убийства и сверился с фотографиями. – Какого чёрта... – пробормотал он, нахмурившись. Как всегда, нечто важное и слишком очевидное поначалу ускользало от внимание. Высота расположения тела и слишком широкое пространство с высоким потолком, говорили о том, что здесь, удерживать на высоте человека и одновременно прибивать его гвоздями к стене крайне затруднительно. А учитывая, что Татьяна Белкина, вероятно, была ещё в сознании – невозможно! Невозможно... одному. – Вашу мать, следователи хе**вы, – выругался Стас. Сейчас ему очень хотелось поговорить с теми, кто изначально принимал это дело и вёл его до передачи в прокуратуру Дорогомиловского района. Видит бог, сегодняшняя уголовно-процессуальная система жизненно нуждается в реформации. Особенно по части кадров, с целью удаления из системы неблагоприятных элементов в виде разного рода бестолочей. Корнилов искренне считал, что неумелые опера и следователи гораздо хуже любых коррупционеров и просто лентяев. Потому что последние не делают работу, потому что не хотят. А первые потому что просто не могут. И если тех, кто не хочет можно заставить, то... как верно заметили в одном старом, но душевном, фильме: ‘если человек идиот, то это надолго’. Как можно было не понять столь выпирающего за границы очевидного факта! Убийц был, как минимум, двое! Один удерживал Татьяну, а другой вбивал гвозди в её тело... – ‘А свои с**ные гирлянды’, – гневно подумал Стас, – ‘они вешали уже на мёртвое тело’. Корнилов снова взглянул на снимки в папке. Чёрный крест не давал ему покоя. Если его теория верна и убийцы пытались так символизировать образное ‘перечеркивание’ жизни и прекращения существования несчастной девушки, они должны были знать её. Это значит, что Белкина не случайная жертва, а убийцы не импульсивны, как большинство психопатов, а, напротив, склонны продумывать и планировать свои действия. И долго выслеживать свою жертву. Угадать, когда Белкина будет одна в баре они могли. Они за ней следили. – Они её выбирали, – рассуждая вслух, пробормотал Стас. В картине или, скорее, в паззле появились первые и очень важные детали. Корнилов редко ошибался, а его догадки часто оказывались близкими к истине. Стас вышел из туалета и направился к выходу. Его тут же перехватил владелец нового заведения. – Простите, господин подполковник! Вы там все закончили? Просто мы завтра там будем все переделывать и... – Я закончил, – оборвал его Стас и ускорил шаг. Но тут же остановился и обернулся за хозяина заведения. – Извините, а что именно вы собираетесь здесь открывать? – А, – заулыбался очкарик, – детское кафе! Если у вас есть дети, то с восьмого апреля, можете приходить всей семьёй! У нас также будет предусмотрено проведение различных праздников! Так что можете ещё звать знако... Он замолчал, заметив выражение лица Стаса. – Детское кафе? – с угрюмым видом пророкотал Корнилов. – Ну... д-да... – с лица владельца сползла улыбка, а голос пугливо дрогнул. Стас ничего не стал говорить. Просто развернулся и пошел прочь. Он не знал, что сказать этому человеку, кроме того, как задать ему очень нецензурный вопрос относительно его логических способностей. Детское кафе. В месте, где произошло невероятное по своей жестокости убийство... ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ Воскресенье, 22 марта. Я нервничала. Я не могла справиться с раздувающимся внутри меня мучительным переживанием. Вместе со страхом у меня паталогически быстро развивались параноидальные опасения. Я подозревала каждого человека, что проходил рядом с машиной, в которой мы сидели. Я дергалась от каждого постороннего звука, будь то шорох, скрип, чьи-то шаги или лай собаки. Алина и Рита молчали, а я поглядывала на часы. Бронислав обещал приехать, как можно быстрее. Честно говоря, я была удивлена, что Коршунов так быстро и легко согласился. Из-за этого меня немедленно начали грызть сомнения: а правильно ли я поступаю? Я помнила, что Бронислав собирается жениться на Ольге Датской, племяннице полковника Датского, заклятого недруга Стаса. А что если через Бронислава Датские постараются как-то навредить семье Корнилова? Что если я собственноручно предоставила им рычаг давления на Стаса? Что мне скажет Корнилов, когда узнает, кто его так подставил?.. От раздумий над последствиями от моего поступка меня отвлекла Рита, которая неожиданно вышла из автомобиля, открыла дверцу сидения возле водителя и села рядом со мной. Я удивленно уставилась на неё, а жена Стаса, в ответ, приложила палец к губам. – Тише, – шепнула она и указала назад. Я взглянула на заднее сидение, там, чуть приоткрыв рот, с безмятежным лицом спала Алина. Я вопросительно, с впечатлением во взгляде, посмотрела на Риту. Та улыбнулась, глядя на свою дочь: – Всегда так... если перенервничает, потом обязательно уснет и проспит пару-тройку часов. Её улыбка сползла с губ, когда она перевела взгляд на меня. Я смотрела на неё с кроткой настороженностью. – Пока Алина не слышит, расскажи-ка во что опять вляпался мой муж,-проговорила Рита. Я помешкала. Я хотела соврать, преподнести все в гораздо менее мрачном и опасном свете. Ага, как же! После того, как за нами гонялись и стреляли в нас, Рита не поверит мне, если я начну принижать уровень грозящей ей и Алине опасности. Да и под требовательным неумолимым взглядом Риты я, честно говоря, всё равно не смогла придумать никакой более ‘лёгкой’ версии. И я, с обреченным видом, нехотя рассказала. Разумеется, то что знала сама и, все-таки, стараясь опустить самые неприятные подробности. Но Рите хватило и этого. – Это уже не в
Вы читаете Неоновые росчерки (СИ)
