Мекенротом появлялись и межпланетные космические корабли. Эти часто были заметно больше, и сверкали большим количеством огней. Ко всей этой ошеломляющей иллюминации ночного Атласа добавлялись ‘голоса’ гигаполиса. Музыка, шум двигателей, голоса, рекламные сообщения, гул двигателей космолётов, работа некоторых городских систем и прочее. Всё это создавало смешивающуюся гомонящую волну хаотичных звуков. Манфред Петтерсон, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, раздраженно взглянул на проекцию голографического циферблата, справа от себя. Тот, с кем он должен был встретиться, серьёзно опаздывал. Манфред протяженно вздохнул. Ситуация, которая вышла из-под контроля на станции 8984, требует немедленного разрешения! На проекции часов сменилась минута. Манфред негодующе фыркнул. С него хватит! У него нет такого времени! Если он не придумает, как остановить высадившийся на станции отряд офицеров ОСП и сил специальных операций, ему придётся бежать, как можно дальше. За пределы досягаемости властей ОКА. Конечно, его могут пристрелить в погоне, но лично Манфред предпочитал сдохнуть, нежели провести остаток дней в долбанной колыбели. Одна только мысль, что его поместят туда, заставляла его содрогаться. За спиной послышались шаги. Манфред порывисто обернулся. В его правой руке уже был фотонный пистолет, на стволе которого уже сияли три полоски индикатора готовности заряда. Перед Манфредом стоял рослый незнакомец в сером рваном плаще, накинутом поверх темной, тускло переливающейся экзоброни. Лицо незнакомца закрывало тёмное забрало в форме приплюснутой полусферы. – Ну, накоц-то! – Манфред спрятал свой фотонный пистолет в кобуру на поясе. – Почему так долго? Незнакомец, приглушенно лязгая металлическими ногами, подошёл к Манфреду. Петтерсон испытал неприятное, беспокойное чувство, глядя на свое тусклое отражение на темной полусфере зеркального забрала. Внезапно внутри сферы быстро промелькнули ряды каких-то стремительно изменяющихся светящихся циферок. И через секунду в сфере сформировалась оптическая трёхмерная проекция человеческого лица. Сияющее желто-зелёным светом лицо было не естественно правильным, с идеальными чертами и пустым, равнодушным глазами. Манфред вздрогнул, и попятился. – Какого чёрта!.. Лицо в сфере усмехнулось. – Вы в первый раз видите антробота? – желто-зеленое проекционное лицо едко усмехнулось. – Нет, – скривившись, ответил Петтерсон. – Но... я ожидал увидеть предводителя ‘Верфольва’, Мортена Спрута. Желто-зелёное лицо аннтробота перестало улыбаться, и ровным голосом произнесло: – Он перед вами, господин Петтерсон. Манфред вздохнул. Антроботов, он терпеть не мог, и откровенно считал их плодом омерзительного, антиприродного извращения. Каждый антробот состоял из трёх основных элементов: Роботизированной экзоброни, человеческого тела, и вживленного в него искусственного разума. Когда в любую больницу мекенротского или другого консульства поступал больной, у которого наблюдалась смерть мозга, корпорация, производящая антроботов связывалась с его родственниками и за соблазнительную сумму выкупала тела. Затем в мозг живого, но безвольного человека, вживляли программное обеспечение, с операционное системой. И всё это заключали в экзоброню. Антроботы отличные телохранители и солдаты. Некоторые олигархи содержат целые гвардии подобных существ. Но Манфред испытывал к ним глубочайшее отвращение, и ничего не мог с этим поделать. – Я удивлён, – сухо ответил он. – В вашем голосе чувствуется недовольство, – прозвучал чуть вибрирующий механический голос. – Давайте перейдем к делу, – нахмурился в ответ Манфред. – Как скажите, – с противной показной вежливостью ответил Мортен Спрут. – Ваши люди не смогли сбить шаттл с офицерами ОСП и бойцами спецназа. – К сожалению, – пилоты истребителей ВВС оказались более умелыми противниками, чем мы ожидали. – И правда, – язвительно ответил Петтерсон. – военные пилоты -профессионалы своего дела. Так ведь, чёрт возьми, неожиданно! – Вам не следует так разочаровываться, господин Петтерсон, – с деликатностью, которая казалась насмешкой, ответил антробот. – Мы исправим свою ошибку на станции ‘Обзор-5’. Уверяю вас, я отправил туда наших лучших людей. Будьте уверены. Станция будет зачищена в ближайшее время. А после заминирована и уничтожена, согласно заключенному между нами контракту. – А где гарантия, что ваши ‘вервольфы’ опять не облажаются? – надменно спросил Манфред. Ядовито-зелёное, цвета яркого лайма лицо антробота моргнуло. На губах расплылась идиотская улыбка. Видимо, ИИ пытался изобразить что-то вроде снисходительной ухмылки, но получилось что-то не однозначное и жутковатое. – В этот раз офицеры ОСП и отряд ССО, как это ни печально... не вернутся домой. От механического, с дрожащей тональностью голоса Мортена Спрута у Петтерсона непроизвольно задрожали колени. ЛУИ ЛИНДХОЛЬМ Очертания ребристых металлических стен не торопливо выползали из бездны густеющей впереди чернильной темноты. Я, как другие офицеры ОСП сейчас смотрела на всё ионным инфраспектральным зрением, которое обеспечивала система моей экзоброни. На моей левой руке беспокойно, словно в такт участившемуся сердцебиению мерцал яркий малиновый свет внутри стазис-браслета. После стычки с членистоногими антимодами, руку всё ещё сводила, пусть и слабеющая, но крайне неприятная, тупая и глубокая боль. – Афина, – по личному каналу связалась со мной, шедшая рядом Лисбет Питтерс. – Ты в порядке? Я чувствую активность твоих болевых рецепторов. – Мама мне всегда говорила, что я не умею выбирать друзей, – вздохнула я. – И я она была права: теперь у меня подруга-ходячий рентген, от которой ничего не утаишь. Лисбет в ответ глуповато хихикнула. – Зато я тот человек, который всегда знает, когда тебе хорошо, а когда плохо. – И что в этом хорошего? – хмыкнула я, продолжая сосредоточенно вглядываться во мрак. – Я не редко хочу скрыть от всех, если мне паршиво. А тут ты со своими вездесущими способностями. – Зато я всегда могу тебя понять, – ничуть не обидевшись, жизнерадостно ответила Лисбет. – И почувствовать насколько тебе плохо или хорошо. Я блаженно улыбнулась, почувствовав капельки слёз от внезапной душевной теплоты. Да, одним из лучших свойств Лисбет на должности лучшей подруги было идеальное восприятие моих чувств и эмоций. Ну, не только моих, конечно. Но, наверное, только я, когда мне было тяжело, не редко приходила к ней поговорить. Лисбет всегда хотелось всё рассказать, открыть душу. Она любого подкупала своим искренним участием. Ведь Лис действительно чувствовала всё, что происходит на душе у человека рядом с ней. Я вздохнула, с улыбкой, и быстро заморгала глазами, чтобы не окончательно расплакаться от чувств. – Да, – ответила я ей, тихо шмыгнув носом. – я знаю, Лис. И
Вы читаете Особый советник. "Афина" (СИ)
