Отворачиваюсь от нее и кричу:
— Вытрешь салфетками, руки не отвалятся.
— У меня-то не отвалятся, а ноги тебе новые никто не подарит.
Разворачиваюсь к ней лицом и говорю:
— Ну да, у меня же нет папочки-миллиардера, которому пофиг на мое существование, и чтобы хоть как-то отвязаться от суки-дочери, уезжает со своей любовницей на курорт.
У Марины не было матери, родители были в разводе, поэтому я знала, что могу обидеть ее, но все то, что накопилось во мне, я хотела выплеснуть прямо сейчас на неё.
— Что ты несешь, идиотка? — спросила она.
Улыбка сошла с лица Марины, она нервно обводила взглядом кружок, образовавшийся вокруг нас. Интересно, одна я заметила, что музыка стала тише?
— Правду. Или ты готова поспорить? Какого это искать внимания на стороне, м? Со сколькими ты парнями переспала, чтобы почувствовать, что ты кому-то нужна, а?
— Я хотяб не сплю с чужими парнями, — натянув свою противную улыбку, пропела она.
От злости я быстро делаю два шага, что отделяли нас, выхватываю из ее рук этот гребаный стаканчик и выплескиваю ей в лицо.
— А-а-а, т-ты дура?! Ты что наделала?! — начинает истошно орать она.
Вокруг нас собрался народ. Они молча наблюдают за картиной. Музыки теперь и не было слышно, все внимание было сосредоточено на нас.
Ярость кипит во мне. Смотрю на удивленное и разъяренное лицо Марины, облитое жидкостью, которую я на неё выплеснула, и получаю кайф. Что ж, иногда алкоголь оказывает хорошее воздействие на человека.
— Ты поплатишься, — шепчет она и накидывается на меня, цепляясь за мои волосы.
Еле-еле удержавшись на ногах, я отталкиваю Марину, но она, крепко вцепившись в мои волосы, не отходит, как предполагалось, а наоборот, ещё сильнее тянет меня за пряди. Мне ничего не уставлялось делать, как ответить ей тем же. Хотя, признаюсь, это было приятно, словно я возмещала все обиды и злость на неё и Максима.
Народ вокруг и не собирался устанавливать нас, они наоборот все начали орать, свистеть, наблюдая за шоу.
— Отпусти, идиотка! — орала Марина.
Ну уж нет, ты начала, так наслаждайся.
По ощущением я, кажется, вырвала ей прядь волос, она же, не оставаясь в долгу, поцарапала меня за шею. Усилив напор, я практически ее повалила, пока чьи-то руки не схватили меня за талию и не подняли вверх, тем самым разъединяя нас с ней.
От злости я ударила локтем того, кто мне помешал, и сразу же очутилась на полу.
— Ай, — услышала чье-то тихий возглас, но не обращая особого внимания, двинулась обратно к Марине, которую кто-то тоже держал.
Меня снова схватили за талию и руку, резко притянув к себе, из-за чего я врезалась во что-то твёрдое, это больше напоминало чью-то спину. Переведя взгляд с Марины, я увидела, что ее держит Крис, а когда я решила узнать, кто же меня заграбастал, услышала шёпот:
— Кэти, успокойся.
Кто же это мог быть? Ах да, святой, мать его, Фролов. Оттолкнуть его у меня не получилось, поэтому я решила предупредить его:
— Никогда меня так не называй, меня от этого тошнит.
И сделав последний толчок, я наконец выбралась из его хватки и, быстро оглядев народ, который собрался вокруг нас, заметила обеспокоенное лицо Ники. Вот где! В глазах неожиданно помутнело от резких движений.
Воспользовавшись моим замешательством, Максим опять схватил аккуратно меня за руку, тем самым удерживая на ногах.
— Голова кружится? Что случилось? У тебя кровь, — указал он на мою шею.
На секунду я застыла, всматриваясь в его обеспокоенное лицо и оживленные глаза, удивляясь, почему же все-таки у нас не получилось, почему именно он и я, почему никто не другой? Зачем Максим вообще появился в моей жизни и разрешил все воздвигшие мною стены, которые я так упорно выстаивала? Но это длилось не долго, голос Марины, звавший его, отрезвил меня:
— Максим!
Она звала его. Они были вместе. А я была третьим лишним.
Собравшись с силами, я оттолкнула его и, кинув последний взгляд на разъяренное лицо Марины, волосы которой были похоже на перекати-поле, и Максима, обеспокоенного тем, что произошло, прокричала им обоим:
— Отвалите уже от меня оба, разбирайтесь сами в своих ненормальных отношениях, и меня, пожалуйста, не вмешивайте в это.
Взяв за руку Нику, я отвернулась от застывших тел и пошла выходу, пока до меня не дотронулась чья-то рука.
— Кэти, подожди, что ты несёшь, у нас же все было хорошо, — тихо сказал Максим, чтобы никто не услышал.
Взглянув на его лицо, я поняла, что то, что я собираюсь сказать, ранит меня сильно. Может позже я буду жалеть, плакать, а я точно знаю, что буду, ибо слёзы, стоявшие в моих глазах, были готовы прямо сейчас пролиться от несправедливости, глупости и безысходности. Я не позволю с собой обращаться как с куклой, когда он захочет снова прийти ко мне. Все, хватит, знаю, что если дальше буду тешить себя мечтами, будет хуже. Но куда уже хуже?
— Нет никаких «нас», Максим, усвой уже! И никогда не было, — со злости и обиды шепчу ему, спрашивая молча взглядом: «что же ты с нами сделал?»
Его желваки напрягаются, а взгляд становится ледяным, будто он только сейчас осознал, что ничего не было и его шутка не удалась. Для кого-то смешно, а для кого-то больно.
Но откуда я знала, что в тот вечер причинила боль не только себе?
Закрыв глаза и выбравшись из этого проклятого дома, мы с Никой сели в такси, где я, не сдержавшись, расплакалась на её плече.
Глава 39
Катя
Выходные выдались… ужасными. Дни пролетели незаметно, и вот уже вечер воскресенья, я лежу в кровати, где провела все выходные, и собиралась провести оставшееся время перед учебой. О проекте я и не думала, как вообще про него можно думать, когда твоя жизнь на твоих же глазах ломается на части? Мало того, что мне было стыдно за мою выходку на вечеринке, после которой я точно не буду пить алкоголь, я ещё и наговорила Максиму кучу всяких гадостей, хотя и понимала, что так надо. Когда я озвучила эту версию Нике сквозь пелену слез, она сказала, что я дура.
Я была с ней согласна только с тем, что я дура, но не из-за того, что оборвала с ним отношения, которых, видимо, и не было, а из-за того, что позволила себе влюбиться в этого болвана. А может быть я и не была влюблена… но почему тогда смотрю уже в одну точку пять часов, думая о нем?
Ронни много раз спрашивала меня, почему я не могла бы дать ему шанс. В моих мечтах у нас все было прекрасно, хоть я никому об этом и говорила, порой даже
