Я улыбнулась ему, не в состоянии сказать ни слова.
— Тебя как зовут?
— К-катя, — проговорила я.
— А меня Пётр Петрович, будем дружить. Ну а теперь, солнышко, неси мне мою законную яичницу.
— Да, конечно. Ещё раз простите, — пробормотала я.
— Ничего-о-о, с кем не бывает? — улыбнулся он нежно.
Позже мы очень хорошо сдружились с Петром Петровичем. Я узнала, что его жена умерла двадцать лет назад, это было ее любимым местом, раньше они каждое утро завтракали тут вместе. Теперь же он один сюда ходит. Мы каждое утро с ним разговаривали и каждое утро узнавали о друг друге что-то новенькое. Я тоже рассказала ему о своей матери, и он поддержал меня. Бабушек и дедушек у меня никогда не было, но рядом с ним казалось, что он всегда был рядом. Я полюбила этого старичка, перед которым в первый же день так опозорилась.
Что касается Ники, мы весь день не общались. Я пыталась начать разговор, извиниться, но она лишь только бросала на меня гневные взгляды, пока не случилось одно происшествие…
— Мясо средней прожарки? — я принимала рядом заказ у супружеской пары.
Вечерело и людей становилось все больше и больше. Официанты словно летали, чтобы успеть везде и заработать как можно больше чаевых. Стол на двадцать человек отмечал День Рождение, их то и обслуживала Ника.
Как только я приняла заказ, раздался шум. Пьяный мужчина, если я не ошибаюсь, именинник, встал из-за стола и начал буянить. Ника, как самый ближайший официант, взяла на себя ответственность и начала успокаивать его. Только вот это его как раз ещё больше разозлило. От злости он опрокинул Никин поднос, на котором стояло несколько коктейлей и дорогущее вино прямо на нее. Я была рядом с Дино, ждала заказ, когда тот доставал эту бутылку и рассуждал о том, какое это вино дорогое. Все это произошло за несколько секунд, никто и глазом моргнуть не успел, как осколки уже лежали на полу. Тогда то все это и произошло.
На автомате я сразу же подбежала к Нике, застывшей в шоке и рассматривающей огромные суммы, лежащие на полу.
— Ты как? — сразу спросила я.
— У меня же это из зарплаты вычислят, — прошептала она и подняла глаза, полные ужаса, — тут больше двухсот тысяч!
От изумления я открыла рот. Когда буйный наш гость продолжал громить зал, опрокидывая стулья и жалуясь какой у нас ужасный персонал с кривыми руками, мы даже пошевелиться не могли.
На шум прибежала Ирина Владимировна. Перед ней предстала такая картина: я, успокаивающая Нику, мужчина, огромных размеров, удивленные гости и, вишенка на торте, осколки бокалов и вина на полу.
— Что тут происходит? — воскликнула она, подходя к нам.
— Вот, полюбуйтесь, каких людей вы берете к себе на работу. Поднос не могут удержать и грубят своим гостям! Стыд!
Ирина Владимировна сразу же перевела удивленный взгляд на нас, а потом на пол. Заметив название валяющиеся бутылки, ее глаза ещё больше расширились.
— И-ирина Михайловна, я… — начала Ника, но ее перебили.
— Молчать! Ты… ты, — подняла яростный взгляд она на Нику.
— Это я, — возразила я.
— Что? — вместе сказали Ирина и Ника.
Пауза.
— Это я разбила. Точнее, толкнула Нику, случайно. Все-таки кривые у меня ноги, не поспоришь… — оглянулась я на гостя.
Ирина Владимировна словно не могла понять, что происходит. Взглянув на униформу Ники, которая была полностью в красных и сиреневых пятнах, сказала, чтобы мы шли привести себя в порядок, а со мной она позже разберётся. Кивнув, я повела за собой Нику, которая все ещё находилась под действием шока.
— З-зачем ты это сказала?! — вырвалось у неё, когда мы оказались в туалете.
— Снимай, надо застирать, — указала я и начала помогать Нике снимать одежду.
Мы делали все быстро, так как знали свойство вина и алкогольных напитков впитываться в ткань. Тут следовало действовать быстро.
— Но зачем? — продолжала шептать Ника.
Я не отвечала. Что я могла сказать? Да как бы я могла и поступить по-другому? Она моя подруга, а я перед ней в таком долгу! Без задней мысли бы я взяла вину на себя, даже если бы мы не были в ссоре. Может, человек я и не очень, но подругу свою обижать не дам.
— Катя, зачем ты это сделала? У тебя, то есть у нас нет таких денег…
Замочив ткань, я повернулась к Нике и, взяв ее за руки, начала говорить:
— Я попрошу у папы, устроюсь на новую работу, — Да, я уже понимала, что уволят меня сегодня же, отработав я всего лишь день, какой анекдот, не поверите! — У меня была заначка, мы расплатимся. Не волнуйся! Все будет хорошо.
Оглядев меня ещё раз, Ника сказала:
— Ты — сумасшедшая! Но я не могу, ты не виновата, это я…
— Так, во-первых, это не ты, а этот алкоголик, а во-вторых, я твоя подруга, Ника, — но позже я осеклась, — точнее ею была… и я не хочу бросать тебя в беде! Ты мне все так же дорога и я не желаю для тебя зла. Прости меня, я была ужасной подругой по отношению к тебе, но… я хочу помочь, просто позволь мне.
Она застыла в шоке. Помотав головой, Ника спросила:
— Что ты сейчас за бред говоришь?
Тут уже я застыла.
— В смысле?
— Ты думаешь, что мы больше не подруги? — задала она вопрос, а получив удовлетворительный кивок, засмеялась и обняла меня крепко-крепко. — Ты с ума сошла, Мартынова!
Как же я давно ее не обнимала! И как же я соскучилась по ней!
— Подожди, — я взяла ее за плечи и отодвинула, — ты не обижаешься, и мы все ещё подруги?
— Ну конечно! Просто так ты от меня не отделаешься! — рассмеялась она.
— Тогда зачем вот это все? — не понимала я.
— Чтобы ты одумалась! По-другому ты меня бы не послушала.
Я все ещё не улавливала суть.
— То есть ты хочешь сказать, что не злилась на меня?!
— Ну-у-у, нет, я злилась, капельку, но как я могу обижаться на тебя долго? Максимум вечер… ну ладно, два дня, не больше.
Я расплакалась предательскими слезами. Неужели Ника на меня не обижается, и теперь все будет хорошо? Даже и не верится…
***
Спустя какое-то время мы все же вышли из туалета. Мы с Никой переоделись и пошли к кабинету Ирины Владимировны. Нас никто пока не искал, но я была уверена, что сегодня мне вручат мои документы, которые я только вчера сюда и принесла. Ронни уговорила
