— Умерли они, мне четыре годка отроду было. Потом меня дядя Авдей воспитывал, и сюда тоже он привел.
Я вспомнила старика Авдея, что в первую ночь пас коней рядом с лагерем. Колобок рядом уже гораздо мягче посмотрел на сонно зевающего поваренка и прижался к нему сильнее. А тот, вдруг, неожиданно, нахмурил рыжие бровки, поворачивая ко мне серьезное лицо:
— Ты не думай, Руслана, я храбрый! То, что грозы боюсь — это не моя вина!
— Да я и не думаю, — тут же попыталась успокоить паренька, но тот только упрямо мотнул головой и продолжил:
— Когда Иван в наш дом пришел и мамку с папкой моих убил — тоже гроза была. Вот и никак не могу теперь справиться. Жуть берет, да и все тут! Но так я храбрый! Честно! Даже с мечом и луком обращаться уже умею!
От слов рыжика я похолодела и испуганно сглотнула, во все глаза наблюдая за говорящим мальчишкой, который все пытался убедить нас, что когда он подрастет, то непременно перестанет бояться и молний, и грома. Мы с Колобком переглянулись и дружно решили, что пора менять тему разговора. Теребить маленькому смельчаку рану совершенно не хотелось.
— А давайте в карты поиграем? — неожиданно подпрыгнул Колобок.
Мальчонка тут же нетерпеливо завозился, а я с радостью схватилась за возможность отвлечь его, а заодно и себя, от грустных мыслей и потянулась за лежащей под одеялом старой колодой. Ее еще утром притащил Андрей, сказав, чтобы я развлекалась хотя бы так, если будет скучно. И прозрачно намекнул, чтобы в напарники по игре звала его. Я блондина вежливо поблагодарила, пообещала подумать над его предложением, но колоду тут же забросила куда подальше. Андрея звать не хотелось. Парень был хорошим, но я чувствовала себя слишком неловко в его компании, а больше никого так хорошо в лагере не знала. Не с Колобком же играть.
— Тасовать умеешь? — деловито поинтересовался Стёпка, замечая, как я неуверенно достаю карты.
Я пожала плечами и передала право начать рыжику, признаваясь, что в этой игре сильна никогда не была. Мальчишка важно принял колоду и начал перемешивать ее, ловко орудуя худенькими пальцами с обгрызенными ногтями.
— Тогда я за тебя, Руслана! — перепрыгнул на мою сторону Колобок. Сам он, по объективной причине в виде отсутствия конечностей участвовать в игре не мог.
Я только кивнула, посильнее укуталась в уютное одеяло и краем мысли заметила, что ливень за окном уже окончательно спал на нет, превратившись в легкий моросящий дождик.
— В Дурака, Акулину али Козла? — нахмурив рыжие бровки поинтересовался Стёпка.
Я, кроме Дурака (да и то в общих чертах) ничего не знала, поэтому выбрала первого. Колобок моему выбору, почему-то не очень обрадовался, о чем тут же заявил своим недовольным бурчанием. Зато Стёпке было все равно, во что играть. Мальчонка так обрадовался возможности поднять себе настроение после не очень хорошей ночи, что согласился бы сейчас на любой наш выбор.
Спустя почти час непрерывных споров и азартных выкрикиваний говорящего хлебушка и раскрасневшегося поваренка, я начала засыпать. Еще несколько десятков минут назад, я окончательно утратила понимание игры, просто продолжая послушно поддаваться приказам возбужденно подпрыгивающего рядом Колобка. Выпечка, как и Стёпка, оказался крайне азартной и заигрывающейся личностью. Эти двое настолько ушли в игру, что, когда я предприняла жалкую попытку уговорить их пойти, наконец, спать, на меня недовольно зашипели.
Прошло еще немного времени, прежде чем мои глаза перестали меня слушаться и начали закрываться сами по себе. Грань между реальностью и сном стиралась, а я уже не слышала гневных окриков бодрого Колобка, вещающих что-то вроде «Чего сидишь, отбивай, дура!»
Я твердо решила, что на обзывательство обижусь завтра, а сейчас все-таки отдамся в объятья сна. Тем более, тот уже маячил мне смутным образом ехидно ухмыляющегося Максима и, почему-то, беременной Светки.
Странное все-таки у меня подсознание. Больное какое-то…
7.2
Утро встретило меня громким кукованием кукушки где-то совсем рядом с шатром и свежим холодком, что неласково обдувал вылезшие из-под одеяла босые ноги. Я с трудом приоткрыла глаза, широко зевнула и блаженно потянулась на лежанке, снова полностью закутываясь в одеяло.
Вставать не хотелось. Яркое солнце весело играло бликами и тенями от веток ближайших деревьев, отражающимися на тканевых стенах палатки. Снаружи были слышны мирные голоса дружинников и громкое переливчатое пение птиц. Где-то стучал топор и раздавалось редкое конское ржание, а рядом мирно посапывали Колобок и Стёпка. Последний полностью сбросил с себя одеяло, растянувшись на пледах в форме звезды и зябко дергая худыми плечиками.
После нервной ночи, такое уютное и светлое утро было лучшим лекарством. Я даже улыбнулась, жмурясь на солнечный зайчик, скакавший по моему лицу от небольшой щели у входа. Стёпка рядом всхрапнул и завозился, а я все-таки приподнялась, зевая и взъерошивая и без того встрепанные волосы. Потянулась и вылезла из-под одеяла, тут же передергивая плечами, хватая валяющийся рядом плащ и укутываясь в него. Стёпку и Колобка, прижавшихся друг к другу, укрыла спавшим пледом, накинув сверху еще и свой, и вылезла, наконец, наружу.
В лесу сильно пахло свежестью и сыростью. Капли росы на листьях кустов и деревьев весело сверкали на ярком утреннем солнышке, а большие грязевые лужи под ногами всю эту радужную картину портили. Я зашипела, сделав шаг из палатки и тут же утопив кроссовок в вязкой грязевой жиже, образовавшейся у порога нашего шатра.
— Доброе утро, Руслана!
Я с хлюпаньем вырвала ногу из лужи и подняла взгляд на махающего мне Андрея. Парень сидел у костра, вокруг которого крутился Стёпкин друг — Ваня и готовил завтрак. Блондин, который этот самый завтрак сейчас поглощал, снова радостно мне помахал, а я, натянув на лицо вежливую улыбку, кивнула ему в ответ.
Попавшая в грязь нога мгновенно промокла, что приятных ощущений не добавило и бодрое настроение мгновенно омрачило. Я перепрыгнула на более-менее сухое место и со стоном стянула с себя кроссовок, переворачивая его и выливая изнутри с полстакана грязной воды.
— Прекрасно, — обреченно буркнула, закрывая глаза.
Новую обувь тут просить было не у кого. Скорее всего, самый маленький размер, который мне могут предложить, примерно, сорок третий, и то не факт. С моим тридцать шестым — это все равно, что напяливать на ноги ласты.
— Ну и погодка вчера была, жуть! — передернул плечами Андрей, когда
