Неужели мне будет сложно читать и развивать геомагию в другом месте? Конечно, нет. Я отпустил «Чёрный Замок», как когда-то родителей. По праве сказать, тот день я пережил в сотни, а то и в тысячи раз тяжелее, чем сегодня. Сейчас у меня хотя бы был друг, который мог поддержать, и я не о големе.
– Крис, Крис, кыс-кыс-кыс… – слова Оскарда вытащили меня из воспоминаний, словно крепкая рука протянутая тонущему.
— Всё-всё, нормально, – наверное выглядел я в этом момент серьёзней некуда, а спустя пару секунд закатился смехом, – ах-хах, я тебе кошка что ли?
-- Ага, котяра драный… долго мы тут торчать будем? Погнали ко мне, ну а на этом пожаре ты заработаешь деньги, я тебе зуб даю!
– Вот так сюрприз, как?
– Завтра расскажу, нам всем нужно выспаться, особенно тому парню.
Оскард указал пальцем на Орешка, который тащил телегу в нашу сторону. Судя по его медлительности, он вот-вот должен был полностью обессилить и повалиться на траву. Но в нём было много энергии. Странно. Наверное, вся она растратилась на восстановление. Впрочем, это объясняет почему починить голема оказалось так просто.
– Вот, скорми ему, – я протянул другу дохлую крысу.
– Твою-то мышь! Работают крысловки?!
– Да и очень хорошо.
– Ну я же говорил, что я гений!
Оскард накормил Орешка. После чего мы направились в его свинарник. Силы, да и, по правде сказать, желания разговаривать у нас не водилось в тот момент. Мы хотели спать, только голем бодренько вышагивал и тащил при этом тележку. За что мне и нравились геосоздания, их усталость всегда можно снять хорошей кормёжкой.
Наконец мы добрались. Оскард раскрыл деревянную дверь.
– Милости прошу, чувствуйте себя, как дома, – сказал он и обратился к голему, – ну, а ты не буянь, по уголкам землю не складывай. Кстати, Крис, а големы ср… кхм…
Он всегда шутит, вот такого жизнерадостного человека мне и не хватало. Всё, что ни делается, – к лучшему.
– Нет, големы переваривают всё без остатков.
Я зашёл в тёмную комнатку и осмотрелся, следом за мной шагнул Орешек. Оскард помог ему затащить тележку внутрь.
– Так значит они преобразовывают всё, что сожрут в магию?
– Магия, энергия, сила… я сам точно не знаю. Скорее всё же в энергию, как и обычные животные, только без отходов.
– Ты смотри, носом пол не клюнь. Завтра поболтаем, ложись вон там, на раскладушку.
Оскард показал на странную сборную кровать. Эдакую смесь гамака с обычной деревянной. И как он только всё это выдумывает? Я плюхнулся в мягкую постель и закрыл глаза. Думал, что вот-вот засну, как услышал сквозь сон:
– Много золота нарыл? – судя по интонации, Оскард долго держал этот вопрос в себе, но так и не справился с нетерпением узнать ответ.
– Много, – ответил я, проверил на месте ли драгоценная баночка и удовлетворённо закрыл глаза.
* * *
Я лежал на раскладушки. Не сказал бы, что успел хорошенько отоспаться за ночь. Нет, в свинарнике вполне комфортно, шумы никакие не мешали, крысы тоже. Ночью меня донимала страшная боль в руке, стараясь игнорировать её, я всё же засыпал. Потом через какое-то время снова просыпался, рука ныла всё сильнее. К утру боль стала совсем невыносимой.
– Вставай, с первыми лучами солнца вставай! – напел Оскард какую-то песенку.
– Хорошо, – с трудом открываю глаза.
Сидя на раскладушке, первое, что я заметил это свою опухшую руку с кровоточащими ранами. Затем увидел Оскарда, который соорудил на столике небольшой загончик и запустил в него крабиков Работяг. Орешек стоял возле изобретателя и смотрел за тем, как тот играл с членистоногими големчиками.
– Ну, не томи! Показывай золото.
Обернувшись, Оскард заметил мою нездоровую руку. Он, конечно, попытался скрыть свои ужас и недоумение, но я-то прекрасно видел, как его глаза на мгновенье превратились в блюдца.
– Вот оно, – я достал из кармана железную баночку и передал другу.
– Чёрт с ним, – он быстро поставил её на стол, даже не открывая, – собирайся и поскакали к лекарю, рука гниёт, ты чё не видишь?
Он, конечно, прав. И в том, что зараза попала в рану, и в том, что нужно идти к лекарю. Но это стоит больших денег.
– У меня на лечение всё равно денег нет. Что толку мы туда припрёмся?
– Дзынь-дзынь, – сказал Оскард, болтая баночкой с золотым песком словно колокольчиком, – не хватит, я добавлю. Пошли уже быстрее!
Я резко поднялся с, в глазах помутнело. Чуть не завалился обратно, но Оскард меня подхватил и ужаснулся. Я отследил его взгляд и увидел на постели большую засохшую лужу крови. Зараза, рана не просто слегка кровоточила, она словно пыталась выжать из меня всю кровь.
– Твоя мать! Крис, ты боли вчера не чувствовал?
– Нет, – отвечаю виновато.
Но рука вчера действительно не болела. Не понимаю, как она могла за одну ночь так распухнуть… Оскард сложил крабиков в ведро и бросил им часть дохлой крысы.
– Всё же правильно, они это едят? – спросил он, выходя на улицу.
– Да, – не было у меня сил объяснять, что крабикам половина дохлой крысы – это слишком много.
Я схватил железную баночку и направился за другом.
– Кому золото-то продавать будем?
– Золотая жила, – процедил сквозь зубы я.
С горем пополам, но мы-таки добрались до ловки. Я чувствовал себя отвратительно, меня тошнило, рука ныла, картинка перед глазами, то теряла чёткость, то становилась невыносимо яркой, от чего даже приходилось щуриться. Но Оскард, спасибо ему, поддерживал меня. Со стороны, наверное, мы выглядели, как пьяница и его трезвый друг… Да и плевать, я-то знаю, что это не так.
– Открывай дверь, я пойду один, – конечно, ещё не хватало, чтобы она
