Ещё раз глянул на сырое мясо, которое лежало на почерневшем столе рядом с книгой. Еда и знания, всё что мне сейчас требовалось для счастья.
Затем я сел около разваливающегося камина и принялся доставать из него бесполезные угли и сажу. Складывал их в дырявое ведёрко и высыпал вне дома. Конечно, моя одноэтажная развалина сильно от этого не выигрывала, в домике и так полным-полно угля; обгоревшие стены, полу сгоревшая мебель. Но меня ещё с раннего детства приучили к чистоте. И я до сих пор пытался поддерживать её всеми силами, вспоминая о родителях. Обычно эти воспоминания сопровождались непередаваемой грустью и глазами на мокром месте.
Ведь именно мама с папой научили меня всему, что сейчас умею. Кроме воровства, разумеется. Этому меня научили жестокая реальность и желание жить. Ещё родители почему-то пытались всеми силами отгородить меня от геомагии. Они не выжили в пожаре, покинули меня незадолго до тринадцатилетия. Рано, очень рано. Они дали мне лишь малу часть того, что умели и знали сами. В этом я даже не сомневаюсь.
Во мне течёт кровь двух геомагов: мамы и папы. Уже в детстве понимал, что магический талант обязательно проснётся во мне. Собственного говоря, так и случилось. Но его не позволяли развивать, почему – не знаю. Всё что я сейчас могу в геомагии это результат самостоятельных и не самых правильных тренировок.
Своего первого големчика я слепил всего пару лет назад, вряд ли тот получился больше крысы, но он двигался и слушался. Именно он и помогал мне первое время воровать еду и хоть как-то выживать. Затем его поймали и разломали. Я сделал ещё… было много големов, которые воровали еду. Иногда мне приходилось делать новых чуть ли не каждый день. Но это всё равно удача, ведь я-то всегда оставался не пойманным. Как говорится, не пойман не вор. Да уж, именно с таким девизом и живу последние несколько лет.
Затем я сложил в камин кривые палки и всякие прутики. Разумеется, не дрова, их очень дорого покупать, а в лесу, как известно, они не валяются. Мне приходиться несколько раз в неделю прогуливаться до леса, чтобы собирать хворост, но я люблю природу. Костёр требовался только для того, чтобы приготовить еду. А питался я далеко не трижды в день, в лучшем случае раз.
Лето только начиналось, а значит можно какое-то время не беспокоиться о холоде. Но я пережил в дряхлом домишке ни одну холодную зиму, и прекрасно осознаю всю важность заготовления на зиму хвороста. Я даже организовал поленницу в комнате, где жил, с самых ранних лет. Сделал это именно в ней из-за того, что над этой частью дома крыша сохранилась лучше всего. В этой комнате реже капало с потолка, дровишки, так я их называл, без проблем обсыхали.
Чиркнул огнивом. Мелькающие искры полетели в растопку. Пучок сухой травы быстро вспыхнул ярко-красным пламенем. Спустя мгновенье огонь перекинулся на маленькие прутики. Ещё через пару минут загорелись и самые крупные палки. Я подцепил мясо крюком и подвесил его над костром.
Вкусно готовить я только учусь. Пока могу максимум превратить сырую еду в жаренную. Иногда правда, получается недожаренное, но не всегда мог терпеть голод. Бывает ем слегка сыроватое, приговаривая при этом: горячее значит готовое. Впервые я услышал эту фразу на рынке, когда кто-то из торгашей доказывал покупателю, что его пирожки готовые и дожаривать их не нужно. Ух, готовы, да из них кровь капала…
Мясо висело над костром. Оно скворчало и покрывалось чёрной коркой. Я уже давно привык к угольной «обёртке». Обычно я сдирал её, не люблю жевать уголь. Всем, кто говорит, что это самое вкусное – не верьте!
Грязная комнатушка с кривыми стенами наполнилась тёплым светом и приятным запахом мяса. Мне дико хотелось сорвать его с крюка прямо сейчас и быстро съесть. Но терпел.
Чтобы отвлечься я взял книгу про золотодобычу и начал читать. А чтобы сэкономить ворвань*, которой сталось совсем чуть-чуть, я повернулся спиной к костру. Света от пламени хватило, чтобы без труда разглядеть буквы.
[Ворвань – это жидкий жир, добываемый из сала морских млекопитающих.]
Прочитал первую главу и узнал много нового.
Во время дождей мощные потоки воды двигают породу, можно сказать, сортируют её. Из-за того, что золото тяжелее камней, песка и тем более земли, оно откладывается в определённых местах. Как правило, оно оседает на самом дне, под мельчайшими камушками.
Тоже самое происходит с золотом и в мелких горных ручьях, куда оно попадает благодаря дождям, которые и размывают выход золотой жилы.
Но не в любом дождевом потоке или горном ручье есть золото. Разумеется, его нужно искать только вблизи выхода жилы. Найти её можно по кварцу, который не так-то сложно определить. Само золото в жиле, перемешанное с кварцем, имеет кристаллическую форму. Но попадая в воду, золото и кварц разделяются.
Я бедный, но довольно догадливый. И быстро соображаю, что округлость кусочков золота, которые удастся найти в ручейке, будет говорить о дальности кварцево-золотой жилы. То есть, чем более остро форменные будут золотые песчинки, тем ближе будет золотая жила.
Читая дальше, я только убеждался в правоте своих догадок. Внезапно что-то зашуршало в соседней комнатушке. Не на шутку перепугавшись, быстро хвата стилет. Это моё единственное оружие.
Слышу шорох. Что-то тяжёлое навалилось на доски, которыми я совсем недавно заделал дыру в стене. Сейчас рассматриваю шаткую конструкцию, держа кинжал обеими руками. Деревяшки дребезжали, гвозди поддавались и выли. Кто-то большой старательно царапал и толкал доски. По моей спине пробежали мурашки. Действительно страшно.
Последние гвозди дали слабину…
Хилая деревянная конструкция вырвалась из стены и звонко обрушилась на пол. Пыль взмыла в воздух мутными облачками. Хорошо ещё, что свет от пламени позволял хоть немного видеть в тёмной комнате.
– Ра-а-ф… — вылетело из пасти какого-то зверя.
Через пару секунд вижу огромную пасть; бегающие коричневые глазками и лысые уши, похожие на поросячьи. Зверь, напоминавший волка на магических стероидах, злобно рычал и скалился. Обнажив острые зубы и четыре длинных желтоватых клыка, он вертел головой в разные стороны. Я хорошо рассмотрел его мускулистую шею, с паутинкой пульсирующих вен и молниями из старых шрамов.
– Дворецкий! – нервно вскрикнул я, когда
