— Дамиэль вовсе не такой, каким ты его считаешь. Он не просто Мастер-Дознаватель, — сказала я своему отцу. — Мы вместе прошли через такое, что ты и представить себе не можешь.
Я пересказала ему все свои приключения с Дамиэлем — ну, за исключением самых пикантных эпизодов.
Когда я закончила, мой отец повернулся к Дамиэлю.
— В тебе тоже имеется Бессмертная кровь.
— У нас с Каденс общее Бессмертное Наследие, — ответил Дамиэль. — Но мы ещё не знаем, в чём оно заключается.
— Ты пытаешься защитить Каденс. Но как далеко ты готов зайти для этого?
— Я готов защищать её любой ценой, — ответил Дамиэль. — Я люблю её.
Дамиэль и мой отец встретились взглядами на несколько долгих мгновений, которые, казалось, растянулись на целую вечность. Но, по крайней мере, они не сцепились рогами.
— Давайте начнём сначала, — предложила я, прикоснувшись к каждому из них.
— И что же ты предлагаешь? — спросил мой отец.
— Трапезу, — сказала я. — Только мы втроём. Самое время нам наконец-то сесть и по-настоящему узнать друг друга, отбросив все махинации и борьбу за власть. Вы оба можете это сделать?
— Хорошо, — сказал мой отец.
Дамиэль кивнул.
— Согласен.
— Значит, решено. Завтрак. Прямо здесь, прямо сейчас, — я им подмигнула. — На нейтральной территории.
Если бы мы встретились на территории моего отца или Дамиэля, это дало бы одному из двух ангелов явное преимущество. А это привело бы только к разного рода смертельным схваткам, которых нам очень хотелось избежать.
— Мудрая предосторожность, — сказал мне Дамиэль.
— Само собой, Драгонсайр. Я воспитывал свою дочь умной.
О боги. Они опять за своё. Вот вам и перемирие.
Я жестом пригласила их присоединиться ко мне за столом в моей личной столовой. Сотрудники Замка Бури уже накрыли стол к завтраку. Там была даже тарелка с клубничными пирожными. Я готова была поспорить на все имеющиеся у меня бессмертные кинжалы, что именно Дамиэль послал этот заказ на кухню.
Взгляд моего отца скользнул по тарелке с пирожными… затем метнулся ко мне.
— Каденс, почему на твоей шее следы укусов?
Мать твою, Дамиэль! Он их не убрал. Опять.
Я уставилась на Дамиэля через стол. Он удостоил меня едва заметного приподнимания бровей. Кто-то явно очень гордился собой.
Я перевела взгляд на отца. Он сжимал вилку так, словно это было оружие.
— Передайте, пожалуйста, булочки, генерал, — безмятежно сказал Дамиэль.
Мой отец гневно посмотрел на него.
— Драгонсайр, ты собираешься взять за привычку кусать мою дочь?
— Я уже взял это за привычку.
О, во имя всего святого!
Я быстро передала Дамиэлю тарелку с булочками. Пока мой отец не швырнул её в голову Дамиэля.
Взяв булочку, Дамиэль небрежно взглянул на руку моего отца.
— Вилка — неподобающее оружие для ангела, Сильверстар.
Я едва не пролила чай, который наливала в чашку моего отца.
— Да, уж ты-то все знаешь о приличиях, Дознаватель, — рявкнул он на Дамиэля.
— Кто бы говорил. Мне известно о твоём серьёзном нарушении протокола в битве за Вену.
— Ты ведёшь расследование в отношении меня? — изумлённо потребовал мой отец.
Дамиэль выгнул брови.
— А надо?
— Не угрожай мне, Драгонсайр.
Я вздохнула.
— Мы же должны начать сначала, — напомнила я им. — Мы должны поладить.
— Мы и ладим, принцесса, — ответил Дамиэль. — Не пролито ни капли крови.
Мой отец кивнул.
— И мы не швыряемся заклинаниями.
Снова вздохнув, я схватила клубничное пирожное с серебряной тарелки. Это будет очень долгий завтрак! И очень долгая бессмертная жизнь.
Примечания
1
Каденс намекает на поговорку, которую на русском языке можно изложить, как «говорил горшку котелок: уж больно ты чёрен, дружок» или «горшок называет котелок чёрным, хотя сам не белее». Смысл примерно тот же, что и у «чья бы корова мычала, а твоя бы молчала» — не надо упрекать других в том, в чем ты сам повинен.
2
Кататония — это психопатологический синдром с нарушением произвольных движений, от чего человек впадает то в ступор, то в хаотическое возбуждение.
