Маленькие фигурки порхали туда-сюда посреди цветов. Их оперение представляло собой всю палитру красок. Они парили с непринужденной грацией, пили нектар, блестящий на цветах, прежде, чем взмыть обратно в воздух и стать размытым пятном мягко взмахивающих крыльев. Именно из крошечных клювиков этих существ и доносилось щебетание. Диренк никогда прежде не видел птиц, а уж тем более не слышал их пения. Его знание об этих созданиях было ограничено несколькими ветхими рисунками и истлевшими томами, которые остались в том месте, что когда–то было библиотеками «Бойцовой псины». Их уничтожали хозяева корабля, когда случайно натыкались на них или сам смертный экипаж, чтобы согреться. Книги были бесполезны для выживания, но теперь Диренк понимал их цену.
Неизвестно, сколько времени прошло, пока Диренк просто сидел и смотрел. Он упивался окружающим великолепием, восторгом, который вызывала у него природа. Он погрузился в свои мысли настолько, что ему потребовалось время для осознания того, что он там не один.
Черно-золотые глаза на ангельском личике с прищуром наблюдали за демоническим миром. Она ненавидела этот мир. Действительно ненавидела.
Посреди прохладного пространства мостика «Диадемы» она сидела на серебряно-ониксовом троне, способным вместить легионера, и вглядывалась в свернувшуюся сферу, занимающую большую часть экрана окулуса.
Она жаждала уничтожить порожденную варпом планету, обрушить на поверхность циклонные торпеды и разорвать континенты ударами разрушающих снарядов.
Рождение планеты украло добычу, утащило «Бойцовую псину» вниз невидимой жадностью, чтобы распотрошить на уродливой поверхности. Она узнала название корабля по крику пушек, ревущих в слабом неповиновении в тот момент, когда они бесполезно обстреливали щиты «Диадемы», пока девочка не вонзила когти в деформированную железную шкуру своей жертвы.
Так должно было быть до появления планеты. «Бойцовая псина» должна была умереть от её руки. Вор заслуживал уничтожения.
Девочка наблюдала за сейсмическим вихрем, разразившимся на поверхности планеты. Идеальные черты её лица исказились от хмурого взгляда. Мир рушился изнутри, его смерть могла затянуться на месяцы или на мгновения, но это не меняло факта саморазрушения. В ране, что создал тёмный властелин всех наслаждений своим рождением, любая мысль могла воплотиться в реальность, но здесь не было постоянства. Самоубийство демонического мира принесло унижение, лишив ребенка даже того поверхностного оправдания, полученного только в том случае, если бы она сама его уничтожила.
Девочка тихонько вздохнула. Свет тактических гололитов отражался подобно свету луны от её снежно-белой кожи. Едва заметные линии фиолетовых вен напряглись и лицо застыло в выражении утонченного раздражения. Несмотря на то, что её группировка понесла потери в этом демоническом мире, жажда охоты в пустоте явно была не утолена. Дух ударного крейсера страстно стремился разыскать новую, более опасную добычу и его госпожа разделяла это стремление.
За троном, на котором сидела девочка, послышался грохочущий лязг и главный переборочный люк открылся. Искаженный свет и шум прервали тишину командной палубы, заглушив мелодии менестрелей в мантиях, стоящих полукругом на коленях у ног девочки. Люк закрылся и мелодичный шелест их арф вновь ворвался в надушенный воздух цвета индиго. Гибкое змееподобное создание ласкало подлокотник её трона, поднимаясь на птичьих ножках с вывернутыми назад суставами и пробуя ароматный воздух щелчками темного языка, появлявшегося из пасти длинной заостренной морды.
— Успокойся, Инцитат, — прошептала она демоническому домашнему любимцу, проводя короткими тонкими пальцами по его голове. Демоническое существо услужливо замурлыкало, его котиковая шубка вздымалась волнами пурпурного и синего цветов. Оно покружилось вокруг своей оси и покачало мордой со стороны в сторону, перед тем, как опуститься вниз и продолжить отдыхать у ног хозяйки.
Тяжелые и грациозные шаги приближались.
Девочка оторвала полупрозначный кусочек засахаренного плода с позолоченного блюдца, которое подал другой раб, наслаждаясь вкусовыми качествами лакомства. Раб поспешно отошел от госпожи, покорно опустив голову, стараясь не задеть огромную фигуру в капюшоне, стоявшую у трона. Девочка медленно прожевывала лакомство, наслаждаясь тем, как сладость тает во рту. Шаги остановились рядом с ней.
— Люций, — поприветствовала она, вытирая тёмные губы шелковым платочком.
— Кларион, — отозвался Люций, — как поживает мой корабль?
— Ты пропах битвой, — протянула Кларион с завистливым голодом. Присутствие чего–то древнего внутри ребенка удерживало её замороженной в безвременье. Оно улыбнулось губами девочки.
— Я вижу жизни тех, кого ты убил лишь по запаху их крови на тебе. Я слышу их имена. Хочешь, я поведаю тебе всё?
Люций усмехнулся.
— В другой раз, моя дорогая, — он посмотрел на окулус. — Как дела? Тебе удалось найти новый корабль в мое отсутствие?
— Нет, — Кларион картинно надула губки. Она указала крошечной ручкой на тактические гололиты, проецировавшие область пространства Ока Ужаса вокруг «Диадемы». Конусы жесткого света деформировались и изгибались по мере обновления. Они всё еще справлялись со своими функциями и посему были полезными, несмотря на то, что не могли по-настоящему отобразить область, где материальный мир сталкивался с Имматериумом. Монокристаллический синий значок, изображающий ударный крейсер III легиона, неподвижно застыл в центре дисплея, никаких других значков в поле зрения не было. — Мы выбрали этот район специально для охоты. Пока здесь пусто, но это только пока…
— Есть разговор, брат…
Кларион развернулась, её золотистые глаза кинули ответный косой взгляд.
— О чем?
Люций склонился над столом, костяшками пальцев он упирался в полированный металл, стеклянный расфокусированный взгляд уставился на пляшущие полоски жесткого света. Губы медленно зашевелились и он неразборчиво забормотал, почти зашептал. Никто из команды мостика, занятой своими делами, не слышал его. Никто, кроме Кларион.
Она подалась вперед на своем троне, прислушиваясь к Вечному. Неуклюжая фигура в мантии, чье лицо наполовину скрывала тень, оставалась неподвижной. Её по-прежнему избегали. Девочка наблюдала за предводителем, пока его слова не уплыли, а взгляд снова не сфокусировался. Люций выпрямился, словно очнувшись ото сна и коснулся рукой лица, смахивая струйку крови, текущей из носу. Он посмотрел на Кларион сверху вниз, в её сияющие глаза, смотрящие на него подобно магосу, изучающему распятый лабораторный образец, не скрывая восхищения.
Предупредительный сигнал настойчиво вибрировал на пульте одной из сенсорных ям, передавая серию сообщений, которые с машинной точностью отображались по бегущим строкам всех уровней мостика. Палубный офицер приблизился к трону Кларион и остановился, сохраняя уважительную дистанцию. Он отвел взгляд.
— Докладывай, — Кларион не сводила глаз с Люция.
— Госпожа, — офицер прокашлялся, невольно разглаживая свой выцветший мундир, — мы получили сообщение о том, что один из воздушных шлюзов в носу корабля открыт.
Кларион вслед за Люцием перевела взгляд на палубного офицера, пристально разглядывая его.
— Нас берут на абордаж?
— Нет, госпожа, — ответил тот, не сумев скрыть беспокойства, — шлюз открыли изнутри.
Заброшенный коридор.
Он находился сразу за
