Никакого дерзкого абордажа корабля, который бы снесла на подходе позиционная оборона. Не было даже вторжения при помощи телепортации, доставляющей элитных штурмовиков внутрь корабля, в обход мощной защиты ударного крейсера.
Огромные рваные раны в тканях реальности вспыхнули в коридорах и залах «Диадемы». Из дыр ворвались на борт ревущие демоны кровавого бога. Существа, порожденные самыми ужасными зверствами, бесчеловечным отношением человека к себе подобным, вырвались наружу, сжимая в когтях первобытное оружие из черного железа и меди.
Позади демонов материализовались существа в темно-алых панцирях, которые когда–то являлись доспехами из керамита. Падшие воины XII легиона, лишь отдаленно напоминавшие Пожирателей Миров, толпились внутри «Диадемы». Они не обращали внимания на небольшое количество членов смертного экипажа, которые не сумели спрятаться. Пока что их покровителя не заботило, откуда потечет кровь, и этого вполне хватало мозгам, оставшимся в варп-измененных формах, в которые превратились Пожиратели Миров. Они желали битвы. Они жаждали крови воинов.
В центральном круглом зале, что был одним из самых огромных помещений на борту «Диадемы», где некогда победоносный III легион праздновал зарождение предательства во время резни на Исстване, кхорниты прольют кровь.
Тысячи мутантов из кланов корабельного сброда ожидали их наступления, собравшись в шеренгу из грубых боевых доспехов и окровавленных лоскутных вымпелов. Они испускали первобытные кличи, лязгая примитивным оружием о броню из веков самых примитивных конфликтов человечества.
Никаких маневров не было. Ни перегруппировки, ни изменения позиций с неразборчивыми насмешками. Легион Кхорна не замедлял хода, ворвавшись в вестибюль и атаковав мутантов без малейшего изменения темпа или направления.
Кровь полулюдей брызнула в воздух, разбрызгиваясь по каменному полу и смешиваясь с эктоплазмой существ, не имеющих никакой связи с реальностью, кроме бойни, из они которой родились. Медные мечи и божественно созданные когти сталкиваюсь с клинками из костей, грубого железа и острого кремня. Крики ярости, боли, мольбы к божествам свидетельствовали о деяниях тех, кто сражался от их имени, превращая воздух в ревущий океан.
То там, тот тут падал замертво демон, и тут же исчезал из реальности. Даже небольшая группа Пожирателей Миров ощутила вкус своей второй и последней смерти, падая и замирая под тяжестью дюжин убитых мутантов. Но исход противостояния не вызывал сомнений. Те, кто его спровоцировал, не предполагали во что оно выльется.
Дети Императора напали на орду кхорнитов со всех сторон. Яркие оттенки пурпурно-голубых силовых доспехов пронзили багровое в грохоте керамитовых сабатонов и болтеров. Рипакс с криком обрушился сверху. Какофони Круга Просветления раскрыли свои рты в песне. Они превратили воздух в своё оружие, их голоса сметали врагов клубами распыленной крови и металла, превращая противников в песок.
Афилай врезался в стену из красной медной плоти, как таран. В отличии от последних демонов, попробовавших на вкус когти терминатора, ничто не отвлекало этих от кровавой бойни. Никакие обещания не капали с их раскрашенных губ, налитых ядом и ложью. Эти Нерожденные оказались явно иной породы. Они могли предложить только вспышки ярости и внушающие раны от эфемерных лезвий. На доспехах Афилая вспыхнули защитные руны, обжигающие демоническую плоть еще до того, как оружие соприкоснулось с ней.
Те, кто сражался во имя Слаанеш, издали пронзительные крики, как только Люций вступил в бой. Вечный взмыл в воздух с мраморного балкона, лаэранский клинок казался частью пойманной молнии в руке. Плеть раскрутилась перед ним, выискивая глотки и конечности.
Люций танцевал в омуте клинков, его вены всё еще обжигали серпентин и тирф, которые не выводились еще длительное время после применения. Третьей смеси хватало только на одну дозу, так что он держал её про запас. В отличии от своих братьев, он не нуждался в наркотиках, дабы заполнить пустоту, где таилось мастерство. Скорость и гнев заглушили крики в голове Вечного, позволив ему посвятить всю энергию дюжинам одновременных дуэлей. Самое близкое состояние к безмятежности, которое он позволил себе испытать.
Демоны падали замертво от лаэранского клинка. Головы полудемонов XII легиона освобождались от тел при помощи плети. Он позволил своим глазам работать независимо от конечностей, исследуя бурлящее месиво воющих космодесантников.
До тех пор, пока не нашел того, кого искал.
Примечательные доспехи превратились во что–то органическое, пронизанное бронзовыми шипами. Шлем с гребнем модели «Сарум» слился с черепом под ним, превратившись в живую маску смерти. Челюсть еще сильнее удлинилась и теперь была усеяна кривыми клыками. Цепной топор, который пережил тысячи войн, слился с рукой, в то время как вторая рука сияла, словно нечто из раскаленной белой меди от места, где была культя. Именно в там, где Люций её отрубил.
— Пойдем, кузен! — Люций направил лаэранский клинок на зверя, разделившего плоть с Красным Центурионом. — Нам нужно закончить одно дельце!
Битва, окружавшая Люция, исчезла и он сконцентрировался на одном-единственном враге перед ним. Остальные воины отступили на задний план и дуэлянты превратились в островок посреди моря битвы. Наконец–то, в кровоточащих глазах, тонувших в черепе Красного Центуриона, вспыхнуло узнавание. Два голоса оглушительно ревели с помощью горла Пожирателя Миров — один настоящий, а второй нереальный. Они являлись близнецами по своей цели — уничтожить Люция и заполучить его череп для Кхорна.
Оба воина бросилась в атаку одновременно. Вещества, синтезированные Фабием, обжигали кровь Люция, разгоняя и без того нечеловеческую скорость и рефлексы на уровень, превосходящий всё, что он когда–либо испытывал. Лаэранский клинок запел в руке, когда воин опустил его вниз.
Красный Центурион занес цепной топор. Оружие соприкоснулось, заряженная сталь противостояла визжащим зубьям в дожде из крови и искр. Сила удара заставила Люция отшатнутся.
В момент, когда клинки соприкоснулись, истинная необузданная ярость демона внутри Пожирателя Миров ворвалась в разум Вечного. Его чувства погрузились в бездонный океан ненависти. Перед глазами всё поплыло и он начал терять равновесие от головокружения.
Люций едва успел уклониться от обжигающего удара двойных цепных лезвий, когда Центурион вновь атаковал. Вечный хлестнул плетью по шлему Пожирателя Миров. Берсеркер принял удар колючей плети своей рукой из раскаленной меди. Когда хлыст обернулся вокруг горящей конечности, Люций закричал, его обожженные почерневшие мышцы лопнули.
Красный Центурион рванул навстречу движению Вечного, размахивая топором, и нанеся рубящий удар сверху вниз. Люций уклонился в последний момент и подставил под топор свой наплечник. Зубья впились в броню, разбрызгивая кровь и осколки заколдованного керамита. Мечник взревел и ответил на удар, вонзив клинок в горло Пожирателя Миров. Черный ихор, подобный кипящему маслу, брызнул из–под челюсти Центуриона. Вечный освободился и крутанулся, подобно урагану, который почти развалил одержимого легионера надвое по линии горжета.
Люций отшатнулся, шипя сквозь зубы. Он увидел, как Красный Центурион упал на
