Вдруг подпрыгивает без видимой причине кухонный шкаф, гремя посудой и звякая столовыми приборами... А самое главное, тени оживали, высвечиваясь многоцветием красок, обрастали многочисленными причудливыми гроздьями полипов, совершающих сложное движение, неуловимое в тонкости своей глазом, мерцая светящимся ореолом, непрерывно меняя форму, медленно соприкасались гроздья, при вялых движениях стеблей, иногда без видимого результата, а, иногда обмениваясь частью своих полипов, а иногда поглощая друг друга, или накладывались. Сложнейшее взаимодействие осуществлялось непрерывно между ними, поначалу совершенно непонятные они будили любопытство, развивали страсть к экспериментам, а в реальности все эти процессы отражались своим отпечатком - предметом, свойствами его, каким бы он ни был. За каждым предметом скрывался сложнейший мир взаимодействий, и братья заметили, что если подбирать предметы, выстраивая их в определённом порядке, то этим вызывается цепочка взаимодействий, волной устремляющаяся во все стороны и воздействующая на предметы реального мира, самым неожиданным образом, вот тогда-то и начинал подпрыгивать кухонный шкаф...
Подобные забавы доставляли им в детстве, кроме массы удовольствия и восторга, ещё и множество неприятностей, разумеется, ни кому не нравилась переколоченная в шкафу посуда, сорвавшийся со стены в стремительный полёт ковёр, и уж тем более не прощалась взорвавшаяся в квартире шаровая молния.
Поэтому всё это с самого детства стало тайной, к которой не имел доступа ни кто.
Родители во всём находили чисто практические причины и делали столь же практические выводы.
Что, конечно же, экспериментов не останавливало, но приводило к ужесточению конспирации, заставляло внимательнее прослеживать все связи, учитывать влияния и определять последствия каждого события.
Всякий раз, после воздействия, волна событий, все, умножаясь, укатывалась в сумрачные неразличимые глубины за пределы их видимости, и это было одним из главных свойств происходящего - в отличие от всех процессов реальности, взаимодействие - волна событий, в картинке, как называли они одним им видимый мир взаимосвязей, не уменьшалась, но подобно сбегающей с гор лавине, множилась, вызывая всё более сильные взаимодействия. Но тогда это мало их волновало, слишком мелким был план видимых ими тогда картинок.
А их увлекали, вдруг начинающие двигаться игрушки, возникающие скрутки, как назвали они сложные пространственные образования, внутри которых происходило нечто непонятное. В незатихающем движении переливались смешно неузнаваемо искажённые чьи-то образы, и смеялись братья, прыгая вокруг тающей, раскручивающейся скрутки, медленно исчезающей в мутном тумане, тёплым пеплом оседающем медленно на пол...
И всё бы хорошо, если бы не наводки, - не учтённые последствия воздействия на невидимые в этот момент братьями связи-стебли, на телевизор в соседней квартире, на канализационную трубу в подвале, которую вдруг неожиданно могло завязать морским узлом намертво... Иной раз не заметные ни кому, а иной раз потрясающие весь Райцентр, где проживали братья. Наводки эти не мало крови испортили им, заставляя всё усложнять собираемые установки в попытке скомпенсировать их и устранить. Внимательнее исследовать последствия, прослеживая за волной на как можно большее расстояние.
С каждым разом всё большая и большая мощь вовлекалась Братьям в работу установок, использовались всё более сложные вещи, за которыми тянулись уже не одинокие "тени-стебельки", а целый букет ветвящихся связей в сложнейшем переплетении. С увеличением глубины видения этих связей, всё более сложные комплексы привлекали они в роли установок, уже и органические соединения участвовали в их реакциях. Что это была за энергия, как она действовала, какова природа её была? Какая случайность позволила им воспользоваться этой силой? Невольно Саша пожал плечами, открыв глаза, он взглянул на пассажиров полупусто вагона электрички, все ни были увлечены собственными проблемами, не обращая внимания друг на друга.
Поначалу настолько естественным им казалось подобное видение мира, что не вызывало у них ни какого сомнения обычность этой способности для всех людей, и удивляло только непонимание, с которым воспринимались их объяснения у родителей, упорно не обращающих внимание на очевидные эти все "тени-стебельки". Да и все остальные люди только удивленно глядели и непонимающе пожимали плечами, слушая объяснения по поводу того, почему это вдруг в подвале начинают метаться с жутким воем светящиеся тени, очень похожие на привидения. Столкнувшись со столь явным непониманием, братья поняли, что ни с кем этих проблем обсуждать нельзя. Абсолютно не понимают.
Рано или поздно игры эти с непонятным миром должны были подвести их к предельному рубежу, когда детское ощущение игры, в которой видели они только воздействие на внешний мир, не замечая ответного воздействия. Когда, казалось им, в любой момент могут они остановить взаимодействие, полностью определённое их волей и желанием, уступило место иному чувству -- чувству собственной зависимости от происходящего. С усложнением воздействия неизмеримо выросло и число познанных взаимосвязей, и всё больше и больше видели ни связей прикрепляющих их самих к собираемым ими установкам. Видели себя одним из множества передаточных звеньев, получающим и передающим нечто, очень важное для всего мира. Ощущение этого крепло с каждой собранной установкой, порождая чувство ответственности - страха за нарушение в непрерывной цепи событий, протекающих сквозь их, во всей важности воздействия событий на их и на мир, окружающий их...
Этот предел, между детскими играми и грузом ответственности от понимания места своего в мире и роль своей, как раз и определил тот "шпионский детектив", окончившийся неожиданной трагедией. А начало его?
Как и в большинстве случаев, это была Генкина затея... И услужливая память начала раскручивать недавние события, заставляя вновь и вновь переосмысливать их, с учётом всё нарастающего потока следствий.
Глава 22
Саша. Воспоминания.
-Ты только послушай, идея высший класс! - влетел тогда в нашу комнату Генка, метнув на меня хитрый взгляд. И принялся сдирать с себя куртку через голову. Замок на его куртке заклинило намертво совсем недавно и как-то уж очень странно, у меня замок работал отлично, но как только куртку одевал Генка, звенья замка сплавлялись намертво, я даже через увеличительное стекло не мог увидеть зазоров. Это давало все основания считать, что Генка явно пытался проделать кой-то финт без меня, но результат оказался плачевным, что-то или кто-то ему явно мстил, причём мелко.
А тот раз я как раз прикемарил и это позволило ему застать меня в врасплох, но именно для таких случаев и лежит у меня на подоконнике учебник по теории авторегулирования, это моя соломинка, за которую я хватаюсь, спасаясь в океане его идей.
-- Мне некогда, у меня коллоквиум по ТАУ. - отгородился я учебником, зашуршав страницами, отворачиваясь
