Не ставший Наполеоном (СИ)

...Толпа напротив рычит уже третий месяц. Ты стоишь, сжимая щит, пошатываясь от накопившейся за длинные, как годы, минуты и проносящиеся как пуля недели усталости.

  Отбортовываешь щитом, лупишь дубинкой по норовящим выхватить его рукам, иногда получаешь кирпичом в шлем, и откатываешься назад, вглубь строя, придти в себя и перевести дух.

  Так стояли римляне против накатывающихся на них орд - как волнолом против многотонных тяжких ударов океана - но рано или поздно один из таких ударов прорвёт уставшую стену, и одному богу известно, что будет потом.

  Сверху нет приказов - нет ничего, что позволило хоть чуть-чуть понять, намерен ли текущий правитель что-то делать.

  Он, похоже, просто пребывает в ступоре, надеясь на своих "Витязей", но витязи уже устали. Если бы был приказ разогнать - разогнали бы, но как раз этого приказа и нет; современные политики, как и судьи, ни разу в жизни не оказывавшиеся в ситуации, когда нужно решать в одиночку - и сразу предпочитают выжидать, а не действовать.

  Отходишь назад, выливаешь полфляги себе на голову, вторую половину - внутрь.

  Впервые за долгие дни приходишь в себя.

  Для того, чтобы знать, что будет дальше, не надо обращаться к богу - достаточно просто прочитать учебник истории.

  Толпа прогрызёт дыру в барьере из людей.

  Сомнет и отбросит немногочисленные, сохранившие боевой порядок группки, ворвётся в здание - хрен бы с ним, с этим домом, но так уж получилось, что именно он стал символизировать верховную власть страны, и даже совершить изящный, шулерский подлог, переведя парламент в какие-нибудь Нью-Васюки в центре болота, куда из стольного града не доберёшься, власть не решилась.

  И зачавкают по всей стране гильотины - то этих подай к столу, то тех, то правых, то левых, то восточных, то южных...

  А за гильотинами начнут по Дикому полю танцевать кочевники - то с запада, то с востока, у каждого своя правда, у каждого свои цели.

  А тебе вообще пофигу, тебе уже под полтинник, ты ещё серп и молот видел, и его же и защищал в далёкой горной стране, пусть и был тогда всего лишь молодым хирургом.

  И смотрел не на пыльные равнины - а на глаза бойцов. Все хотели жить, но только тебе приходилось постоянно решать, кто выживет, а кто нет, кто стоит медицинской помощи, а кто - всего лишь укола морфия.

  И когда тебя этой страны лишили - ты почувствовал, что служишь не стране, а всего лишь - Службе.

  Что гораздо меньше.

  Не обращая внимания на коллег ты лезешь на бэтр и с него смотришь на волнующееся море человеческих голов.

  А ведь всего-то...

  Он почувствовал, как протискивается в башенный люк и задраивает крышку.

  Потом встречается глазами с непонимающим взглядом механика-водителя и тычет пальцем в нашивку со званием.

  - Заводи, приказ!

  Мехвод пожимает плечами.

  Он натянул шлемофон, проверил, быстро ли вынимается табельный ПМ, и заорал:

  - Давай, выкатывай на площадь.

  - Господин поручик, вы чего?

  - Приказ пугнуть техникой, давай, выводи!

  - А подавим кого?

  - Ты, блин, со мной спорить решил?!

  Когда бэтр зачавкал двигателем и задымил трубой, выкатываясь на позицию, никто и подумать не мог, что произойдёт - ЭТО.

  А бэтр поводил из стороны в сторону хоботом башни, и неожиданно плюнул огненной струёй.

  - Вы что делаете, господин поручик? - обезумевший от страха мехвод попытался ухватить его за ногу, но он вытащил пистолет и несколько раз выстрелил в паникёра.

  Бесчеловечно, но он уже начал, и останавливаться было глупо.

  Сначала он хотел просто обратить толпу в бегство, но очередь над головами то ли заставила бы толпу бежать, то ли заставила бы броситься на его собственное подразделение.

  И поэтому он открыл огонь на уровне живота.

  Вторую ленту он стрелял прицельно - ориентируясь по оставшейся со времени утренней планерки в памяти карте. Вот тут у мятежников предположительно штаб, тут наблюдатели, тут могут таиться снайпера.

  К третьей ленте на площади не было людей - только кровь, трупы женщин, детей и мятежников, и руины.

  В борт, вроде бы, колотили прикладами, но потом перестали.

  Это показалось ему добрым знаком - если бы его хотели остановить, у ребят нашлись бы и гранаты, и брезент, и много чего ещё, что возится с собой на операцию, но не применяется, так как нет приказа.

  Он нащупал ПМ, и понял, что после того, ЧТО он сделал, бежать на тот свет он уже права не имеет.

  Его рука нащупала микрофон громкоговорящей аппаратуры - как ни как, бэтр был полицейским.

  - Бунт на площади будем считать закрытым. Объявляю правительство Республики низложенным, бо надоело. Комитет национального спасения соберем после того, как разгоним заседающих в парламенте сейчас.

  Надеюсь, вы со мной, ребята.

  Я выхожу.

  Он стянул с себя броник, вздохнул и отдраил люк.

  - Боец, в строй! А, это вы, поручик! Всё равно в строй, там кто-то из толпы по нашим из пистолета содит. Он спрыгнул с бэтра. Оглянулся разок, и пошёл в строй....