Зава, увидев такое рвение ребят, тоже решила поучиться, но, в отличии от парней, совершенствовавших боевые навыки, ей хотелось набраться жизненного опыта, которого в обители Светлых не обрести. Там она получала книжные знания и училась целительству, а, выйдя в большой мир, поняла, что не понимает обычных людей, боится их и порой не знает, как себя вести. Будучи не знакомой почти ни с кем в ордене Матерей Бумеранга, Зава набралась храбрости и попросила помощи у самой Каллеи. К ее удивлению, она не только не отказала, а с воодушевлением восприняла идею и вовсю старалась помочь. Обучение проходило в форме непринужденного общения. Мать-настоятельница делилась опытом, предлагала сложные ситуации, заставляя Заву искать лучшее решение, отвечала на всевозможные вопросы. Процесс шел весело, интересно и приносил результаты. Зава постепенно перестала краснеть в любой ситуации, и даже научилась ставить Стого на место остроумными замечаниями. Столсен сначала удивился, потом воспринял это как игру, а под конец вообще расстроился, что его совсем не ценят. Впрочем, очень ненадолго. Под вечер, после очередного урока-обсуждения, девушка возвращалась в общую гостиную, чтобы провести время с друзьями и опробовать полученные навыки.
Сам же Столсен, в отличии от товарищей, не тренировался, не обучался, а откровенно бездельничал. Узнав от бабы Гасты, каким ловеласом был его отец, Стого, кажется, решил, что ничем не хуже. Столсен разгуливал по замку и расточал улыбки направо и налево, подмигивая каждой встречной девушке, чем вызывал сначала недоумение, а потом робкое хихиканье. Баба Гаста быстро смекнула что к чему и дала поручение Шае: ходить за Столсеном по пятам и присматривать, чтобы тот ни во что не вляпался. Молодая послушница смотрела на Стого влюбленными глазами, потому была рада такому заданию и рьяно принялась за его выполнение. Шая практически постоянно находилась в обществе Столсена и на прочих девушек бросала просто убийственные взгляды, поэтому дальше хихиканья у Стого зайти не получалось. Благодаря прозорливости бабы Гасты и усилиям девушки, весь разрушительный эффект охмурительной деятельности Столсена был сведен на нет — уже через несколько дней все девушки в ордене считали, что у него роман с Шаей. Сестры поняли, что никому другому он не достанется, потеряли к нему интерес, сосредоточив внимание на Кассетто. Они нашли его поляну для тренировок и торчали там целыми днями, прячась в кустах. Поэтому Багряному пришлось найти еще несколько укромных мест рядом с озером и постоянно между ними перемещаться. Стого же продолжал целыми днями шататься по замку, откровенно скучая, и оживал только под вечер, когда встречался с друзьями.
Во время вечерних посиделок в общей гостиной все занимались своими делами, не забывая участвовать в общем разговоре. У каждого был свой любимый уголок. Голге занял стол в дальнем углу комнаты и в первый же вечер приспособил под свои нужды. Тут было много стеклянных колбочек, какие-то травы, а также три стопки книг.
Кассетто облюбовал диван, тот самый, что так понравился Стого в день их приезда в обитель Матерей Бумеранга. К вечеру Багряный так уставал, что позволял себе заслуженный отдых. По крайней мере, так думали все остальные члены отряда, но и тут Кассетто умудрялся тренироваться. Он вспомнил, как старый отец-настоятель его ордена рассказывал об одном особом трюке, доступном лишь избранным, истинным мастерам, и теперь пробовал ему научиться. Внешне это выражалось лишь в том, что он порой больно щипал себя за щеку. Ему казалось, что никто этого не замечает, пока вечером четвертого дня ему немного раздраженно, но с обычной веселостью не бросил Стого:
— Слушай, кончай ты уже с этим, ладно? Не спишь ты, не спишь, успокойся!
Экспериментов Кассетто не бросил, но постарался проделывать все незаметней, чем раньше. Правда, по укоризненному взгляду Стого на следующий же вечер он понял, что это ему не удалось. Больше замечаний Столсен не делал, то ли понял замысел Кассетто, то ли не видел смысла повторяться дважды.
Сам же Стого всегда выбирал потрепанный стул у окна, там же, рядом с ним устраивалась Шая, как будто приклеившаяся к парню. Зная, что ему от нее не избавиться, бедный Столсен со временем даже перестал протестовать. Никто не знал, почему парень выбрал место у окна. Уж точно не потому, что из него открывался живописный вид на озеро, лес и виднеющуюся невдалеке деревеньку. Этот вопрос не давал покоя Заве. Девушка поставила перед собой цель перевоспитать парня, наставить на путь истинный, но что-то явно шло не так. Во-первых, сам он отвечал как-то вяло, без обычного энтузиазма, во-вторых, постоянно приходилось преодолевать препятствие в виде Шаи, которая все нападки на Столсена воспринимала как личное оскорбление. Под конец недели Зава начала подозревать, что в этом и состоит истинная причина вялости Стого. Он откровенно скучал, а создаваемая женщинами перепалка забавляла его и поднимала настроение. И правда, пару раз Светлой удалось увидеть на его лице с трудом сдерживаемую улыбку, когда она в очередной раз наталкивалась на непробиваемую оборону Шаи.
В общем, в основном это были обычные посиделки, отдельного внимания заслуживали лишь два разговора. И первый из них произошел уже на второй день пребывания в замке…
Часть третья. Матери Бумеранга. Глава 27
— Слушай, Шая, еще вчера хотела спросить тебя, почему вы называетесь орденом Матерей Бумеранга? — вдруг поинтересовалась Зава.
Прозвучало это неожиданно — в этот момент девушки вели очередную перепалку из-за Столсена, и Светлая внезапно изменила тему разговора.
— А вы разве не знаете, не слышали? — удивилась Шая.
Все вмиг забыли про ссору, а хитрая Зава отметила про себя, что один из способов замять конфликт, о котором сегодня рассказала Каллея, сработал.
— Хороший вопрос, — оживился до этого сидевший с кислым видом и смотревший в окно Стого. Он повернул голову в сторону Шаи, все остальные сделали то же самое: Кассетто оставил в покое щеку, а Голге отложил в сторону книгу.
— Ну, это старая история, — смутилась от всеобщего внимания Шая. — С чего бы начать? Хорошо, лучше с
