— Стойте! Предлагаю вам присоединиться к нам и свергнуть протектора Царуса! Он перешел границы, когда начал убивать детей во имя своих законов. Теперь остается только гадать, где та грань, которую он не готов переступить ради власти. Долой тирана!
Мятежники отозвались одобрительными криками.
— И что вы предлагаете? — враждебно бросил сержант Кремус, когда гул начал утихать. — Анархию? Чтобы на улицах снова начались кражи и убийства? Чтобы все боялись даже отправить детей в лавку за солью?
— Нет! Мы всего лишь хотим спокойствия для честных горожан! Против справедливых законов мы ничего не имеем. Воры и убийцы по-прежнему будут сурово караться, но убивать детей — не позволим! Что это за власть такая, когда такие изверги, как ваш сержант Бьюн, могут избить ребенка, да еще при этом остаться чистыми перед законом!
— Идеала нет, — покачал головой Кремус. — Лес рубят, щепки летят. Помните, что раньше было? Висла принадлежала ворью и насильникам, и вернуться к такому я не позволю. И я, и мои люди готовы биться за нынешний порядок!
— Уверен, другие наши отряды уже добились успеха, — прокричал Грэш так уверенно, как только мог; вот-вот дойдет до драки, а ее он хотел избежать. — Вы даже не знаете силы наших союзников!
— Да что это за союзники-то, — послышалось недоуменное из толпы стражи.
— Мы! — вдруг раздался ответ откуда-то сверху и на улицу приземлилась Зава.
— Не стоит проливать кровь! — крикнула она. — Большой дом уже в наших руках, и народ вам не переубедить. За свободную Вислу!
Клич этот тут же был подхвачен Корсом, Грэшем и остальными мятежниками.
— Так вот она, ведьма, посягнувшая на нашу справедливость! Я сам тебя прикончу! — прокричал сержант, доставая оружие, но драться ему не пришлось. Стоило только мечу покинуть ножны, как Кремус тут же подлетел в воздух и упал лицом на мостовую. Благо, с места он не двигался, поэтому прицелиться для Завы не составило труда. Воин так просто не сдался, оперся о меч и хотел подняться, но Светлая снова опередила его — она растолкнула руку и сжимаемое ею оружие. Сержант опять приложился носом о камни мостовой, а меч его отлетел под ноги Заве. Казалось, девушка сосредоточена на стражниках, чем тут же решил воспользоваться кто-то со спины. Предатель верно рассудил, что Зава тут самый опасный противник, и решил принести победу своей стороне в одном отчаянном прыжке. Но Светлая была готова. Еще на крыше они с бабой Гастой догадались, кто предатель и девушка ни на миг не теряла его из виду. Движение руки, и Бравус пронесся мимо нее, а потом по камням мостовой докатился до сержанта Кремуса и затих. На секунду все смолкли.
— Забудьте о предателе Бравусе! Мы здесь, чтобы свергнуть тирана! — прокричала девушка и на этот раз ее поддержали не только мятежники, стражники один за другим вскидывали руки с оружием вверх, призывая свергнуть Царуса. Самые преданные сторонники тирана были в отряде сержанта Бьюна, тут были в основном те, кто боялся потерять работу и только из-за этого хранил верность протектору. Теперь они поняли, что победят мятежники, и один за другим пополняли их ряды. Несколько минут и офицеры вместе с Корсом и Грэшем принялись строить людей для марша на Большой дом. Зава улыбнулась — они с бабой Гастой все сообразили, как только увидели засаду. Сообразив, что противник знает про их план, женщины разделились: старушка отправилась на поиски Стого, а Светлая, свободно перемещавшаяся в воздухе, пришла на помощь Недовольным. За Кассетто и Голге они не волновались — эти двое могли сами о себе позаботиться. Что ж, здесь ее задача выполнена, можно возвращаться к ребятам. Зава поднялась в небо и устремилась к крыше Большого дома. Восстание набирало обороты…
Стого, Волко и Перфен вбежали в комнатку стражи, но она, как и ожидалось, оказалась пустой. Исполнитель быстро нашел свое оружие и заспешил наверх, он хотел еще раз поговорить с протектором с глазу на глаз. А вот Столсен не торопился, сперва предстояло прояснить один вопрос.
— Вот, — сказал он, протягивая кузнецу свои ложки. — Дрался я недавно с одним гадом, так он мне их испортил, не работают теперь. Вы обещали посмотреть!
Перфен присвистнул.
— Изумительная работа, — прошептал он уважительно. — Не знаю, кто выковал для тебя это чудо, но это настоящий мастер старой закалки. Даже обидно видеть такую красоту в нерабочем состоянии. Ты слово свое сдержал и освободил меня, а я оставаться в долгу не люблю. Что ж, попробую тебе помочь!
Мастер повертел ложки в руках, присматриваясь, вдруг ухватился за что-то невидимое и слегка потянул, потом отряхнул оружие, как будто раньше оно было опутано паутиной.
— Да, повезло тебе, парень! — сказал он через пару минут, закончив работу и смахнув со лба капельки пота. — Если бы твой артефакт был сделан рядовым членом ордена Кузнецов, я бы ничем не смог помочь. Видишь ли, магия твоего противника должна была не подавить свойства ложек, она должна была полностью стереть их. Но, как я уже сказал, твое оружие сделал настоящий Мастер, поэтому окончательно испортить его не удалось. Заурядная атака не может пробить филигранную защиту, но вот отключить ее на время способна. Ложки бы заработали и без моего вмешательства, но лет эдак через десять. Так что я просто ускорил процесс. Ну что ж, пользуйся, только, надеюсь, мне не придется пожалеть о том, что я сделал!
— Ни в коем случае, слово Столсена!
Его собеседник не знал, чего стоят эти слова, но Стого произнес их так, что кузнец поверил и успокоился.
— А сейчас мне нужно идти, пора остановить вашего сумасшедшего деда. И спасибо тебе!
— Хорошо, иди уже, — проворчал Перфен, по щеке его вдруг пробежала слеза. Царус чуть не казнил его, но кузнец все еще считал его своим другом. Перфен понимал, чем закончится встреча Стого с протектором, и вмешиваться не собирался, но сдержать чувств не смог.
Когда Столсен поднялся наверх, там его ждали сразу два сюрприза. Во-первых, убежавший вперед Волко сейчас бился на мечах с огромным стражником в офицерском мундире. Со стороны казалось, что схватка идет на равных. Но, взглянув на их ауры, Стого определил, что победителем из боя должен выйти Исполнитель, поэтому решил не вмешиваться. Во-вторых, и это оказалось более важным, в зал вместе с ним, но из другой двери, влетела баба Гаста.
— Ого, касатик, вижу, ты в порядке! Неужто сам выбрался? — поинтересовалась она,
