- А я как знал, что вы проснулись, - сказал толстяк Маркус, - завтрак готов. Вам сюда подать или?
- Мы спустимся, уважаемый, - и Прохор обратился к Тристану. – А ты что тут делаешь?
Гвардеец, который сейчас выглядел как обычный горожанин, поправил куртку, шляпу с пером и вытянулся в струну.
- Приказом нового градоправителя приставлен к вашей особе для выполнения различных распоряжений! Велено повсюду вас сопровождать и все такое.
Король усмехнулся.
- Толковый малый… Есть с нами будешь?
- Никак нет! – отрезал тот. – Приказом градоправителя мне выданы средства на комнату и пропитание. Но если вы настаиваете, то воспользуюсь вашим предложением и сэкономлю казне пару монет, которые верну господину Улену фон Шпигелю.
Прохор посмотрел на часы и обратился к друзьям, которые все еще сидели на полу и перетягивали одеяло.
- Через две минуты жду вас в трапезном зале. Все ясно?!
Даниэль, который уловил в голосе друга злые нотки, разжал ладони, и Фрэд со всего маха приложился головой о кровать.
- Уже идем, Ваше Величество.
- Считайте, что мы уже там, Государь, - сказал писарь, потирая ушибленное место.
- То-то же! Пойдем, Тристан, займем места у окошка.
Прохор похлопал сопровождающего по плечу, и они покинули комнату.
Трактирщик сервировал стол так, что Тристан поначалу даже не хотел садиться: белая скатерть, дорогущая фарфоровая посуда, серебряные приборы. Такое он видел впервые, привык к глиняной миске, а тут…
Посетителей пока не было, но на всякий случай, чтобы никакой пьяный забулдыга не смог испортить трапезу Короля, Маркус повесил на дверь табличку «Закрыто, и даже не стучите!», а чтобы дорогие гости не сидели впотьмах, зажег все масляные лампы, какие только были.
- Садись, - сказал Тристану Прохор, устраиваясь у окна, - что замер?
Тот пожал плечами и стянул шляпу.
- Да как-то неуютно, все так торжественно…
Король махнул рукой.
- Перестарался трактирщик. Я сам не люблю все такое, - Он указал на стол. – Но делать нечего, к тому же есть по-любому надо. Так что падай на лавку и наворачивай за обе щеки. Я именно так и поступлю. На голодный желудок плохо думаю, а этого занятия сегодня предстоит выше крыши. Кстати, что там с кузнецами?
Тристан вытянулся в струну.
- Все опрошены и проверены на предмет ранений. У всех есть свидетели, что они находились дома и все такое. На всех изделиях стоят клейма. И что характерно, все утверждают, что серп изготовлен не очень хорошо, и, судя по рже на железе, очень давно.
- Ясно, - вздохнул Прохор, сел на лавку и подвинулся к окну.
Раздался топот, и по лестнице в зал сбежали писарь с мастером. Они сели за стол, заложили салфетки и принялись накладывать себе еду.
- Прямо как дома! – растянулся в улыбке Фрэд, снимая крышку со сковороды.
Яичница исторгала такой аромат, что бумагомаратель едва не потерял сознание. Он взял нож и ловким движением поделил болтанку на четыре части и разложил по тарелкам. Тем временем Даниэль разлил из серебряного кувшина по кубкам молоко, а Прохор разломал хлеб, что лежал на сверкающем блюде.
- Итак, други мои, кушайте, не обляпайтесь!
Мастер набил полной рот.
- Муфыки не фафаеф, - и отхлебнул молока.
- И бузы хорошей, - поддакнул Прохор и посмотрел на Тристана, который от удивления подавился и закашлялся. – А ты что думал? Что король только на троне сидит и указы подписывает?
Тот утер рот рукавом.
- Честно говоря, да.
В разговор ступил писарь.
- Не слушай его. Это он раньше, когда шутом был, мог с голым задом по столам прыгать, а сейчас все, кончились те времена. Негоже Правителю кулаками махать. Так что сидит и подписывает. Будь моя воля, я бы его из дворца не выпускал.
- Почему, - спросил Тристан, - поедая болтанку с беконом.
- А потому что много желающих его на тот свет отправить.
Изобретатель угукнул и перехватил инициативу.
- Его дважды чуть не укокошили уже. Я ему даже специальную жилетку смастерил о железных пластинах. Навроде кирасы, только незаметной. У Фрэда такая же.
- А у тебя? – поинтересовался Тристан.
- А мне она на кой? – хмыкнул Даниэль, допивая молоко. – Меня не за что убивать.
- А писарю она зачем? – не унимался гвардеец.
На этот вопрос Фрэд ответил сам. Он вытерся салфеткой и бросил ее на тарелку, поглаживая живот.
- А чтобы некоторые ненароком ножичек в меня не воткнули, когда им вздумается в театр поиграть. Да? – и он с укором посмотрел на Прохора, но тот и ухом не повел, а продолжил трапезничать.
К столу подкрался трактирщик и поинтересовался, не желают ли гости что-нибудь еще, и, получив отрицательный ответ, собрал пустую посуду и исчез так же незаметно, как и появился.
Прохор потер ладони.
- Ну что, поели, надо и государственными делами заняться.
- Рано еще, все спят, - буркнул Фрэд.
- Значит, разбудим. Тристан, дружище, где остановился новый градоправитель?
Тот надел шляпу.
- В доме главы города, но не в том, что у озера, а на площади, где шапито. Он туда отправился сразу после того, как мы выселили предыдущего наместника и наложили арест на все его имущество, согласно вашему указу.
- Тогда веди, - и друзья загремели лавками, поднимаясь из-за стола.
Они не встретили ни одного прохожего. Из-за этого душегуба никто не хотел выходить на улицу. В Броумене в это время открывались лавки, на площади собирались торговцы, прибывшие в город по реке. Воздух в столицы пах сдобой и сладостями, а тут даже пекари прекратили работу. А для чего? Все равно никто не придет. Кому хочется стать добычей убийцы? Ладно вчера, артисты не каждый день приезжают. На всякий случай у пекарей имеется кругаль-другой черствого хлеба, вдруг забредет какой заезжий покупатель, не знающий про опасность, то можно смазать сухарь маслом, и в печь. Там сдоба вмиг мягкой станет. Если сразу съесть, то нормально, а нет, то уже к обеду снова в камень превратится.
Жители Фрилфаста запаслись провизией на месяц вперед и общаются друг с другом, выглядывая из окон. Редкие смельчаки посещают базарную площадь, где пришлые купцы пытаются за дешево продать свой товар, чтобы хоть как-то покрыть затраты на дорогу в это проклятое богами место. На торги или по делам ходят группами, по одиночке страшатся. Даже днем.
Дом наместника стоял на краю площади, которая сейчас являлась пристанищем цирковой труппы. Огромный шатер, растянутый толстыми канатами, занимал почти все пространство, а за
