— Спасибо. Постараюсь оправдать ваши ожидания.
— Не переживай, все будет хорошо, — Мари ободряюще улыбнулась и погладила меня по плечу. — Я пойду помочь с ужином, а ты отдыхай.
Подруга ушла, а я осмотрела дом. Все равно заняться было нечем.
Прихожая и две комнаты, ни отдельной кухни, ни санузла. Немножечко расстроило, но будем считать, что отдыхаю почти дикарем. Зато в каждой комнате имелась необходимая мебель и постельное белье, а в моей — еще и каменная печь. Ничего лишнего и все из добротного темно-коричневого дерева. Вместо света на каждом столе, возле двери и на подоконнике стояли свечи, а в одной из тумбочек нашла фонарик. Чтобы проверить работает ли он и как далеко светит, я раздвинула на окне занавески и посветила на двор, но стекло отразило свет, а открыть задвижку не получилось, она не поддавалась. Я потушила фонарик, положила его на кресло и прильнула к стеклу, стараясь хоть что-нибудь разглядеть, но с этой стороны дома двор был погружен в непроглядный мрак, даже забора не видно. А так хотелось увидеть, что же происходит в Панактунк, собственными глазами посмотреть на запретный для посторонних уголок первобытности, хранящий в себе силу многовековых традиций, передающихся из поколения в поколение.
Стукнула дверь, и я отстранилась от окна. Шагов не услышала, но вскоре в комнату с ведром воды вошел Алекс.
— Сестра уже все показала?
— Нет. Мари ушла готовить. Сказала, ты принесешь воду и поможешь с печью.
— Не уверен, что справишься.
«Решил опустить меня ниже плинтуса? Показать, что городская девочка ни на что не годится в трудных условиях? О, я тебя огорчу, милый мой индеец. Если половину жизни проживешь в деревне, то не только с местными мальчишками драться научишься и по деревьям лазить, но и с печью поладишь, и с огородом договоришься, особенно когда голод и холод — явно не твои друзья», — нет, я, конечно, промолчала, но улыбку спрятать было сложнее. А Алекс лишь криво ухмыльнулся, поставил с грохотом воду возле печи и принялся оживлять каменную красавицу.
Прошло немного времени и в комнате потеплело.
— Воду не отодвигай, пусть подогревается.
Я согласно кивнула и спросила, где будем ужинать.
— Сестра принесет, — выпрямившись, он мельком взглянул на меня и пошел к выходу.
— Алекс, подожди.
Обернулся, и сразу же проявил недовольство:
— Что?
— Спешишь?
— У нас охота.
— Ночью?! — это и впрямь странновато и пугающе. — Вам адреналина не хватает?
— Да. И я люблю ночь за отсутствие любопытных.
И как на его слова реагировать?
— Так бы и сказал, что хочешь поскорее от меня избавиться.
— Боюсь… Не смогу этого сделать.
Его слова удивили, я растерялась, не зная, что ответить, а Алекс воспользовался вызванным замешательством и, ни слова не добавив, ушел.
Брошенные слова так и остались лежать на полочке в голове, и я мысленно перебирала их. Перестраивала и так и этак, додумывала, преображала, но смысл яснее не становился. Я даже не знала радоваться ли им. Пока сама себя не замучила. Вроде недавно чувствовала усталость от похода, потом возбуждение от встречи с друзьями в Панактунк, а сейчас будоражащее волнение, как будто меня переполнило предвкушение чего-то нестерпимо долгожданного. Но все эмоции схлынули и заменились невыносимой болью, начавшейся с головы и скрутившей тело. Я едва вдохнула и, зажмурившись, осела на пол прямо возле окна. Жуткая боль, разрывающая, вытягивающая остатки разума, разбила меня на осколки.
Раздался стук, и в комнату заглянула Мари.
— Не спишь?
Я подняла голову и первое, что увидела — испуганное лицо подруги. Перед глазами плыло, уши заложило, я с трудом дышала и просто чудом удерживала себя в сознание. Время истязало своей медлительностью. Но на самом деле пролетели секунды, собрав всего несколько минут, и боль исчезла — внезапно и без каких-либо последствий. Я словно получила укол адреналина в самое сердце и ошалело смотрела перед собой, пытаясь справиться с ненормальным перепадом. А Мари крепко прижимая к себе, укачивала, как дитя, и тихо нашептывала:
— Тише, тише. Все прошло, все хорошо.
Так было страшно, что думать боялась об ушедшей боли. А вдруг она вернется и поймет, что жертва жива. Что я еще жива!
— Ты главное молчи и дыши. И потерпи немного, — нежная ладонь прошлась по моим волосам, забирая страх; я устало склонила голову на плечо подруги и закрыла глаза.
Ночью снился лес, и я бежала по нему. Бежала все дальше и дальше от поселения, бежала не от кого-то, бежала не из-за страха, а ради себя, потому что хотела этого, желала всем своим естеством. А утром от боли и снов остались одни воспоминания. Мари практически не отходила, заставляла отдыхать, пить горячие отвары, даже бабушку привела, но Варгана ничего вразумительного не сказала, только: «Отдыхай. Ты сильная девочка». И к вечеру я не выдержала свое заточение и уговорила отпустить меня на улицу.
Я вдыхала жадными глотками прохладный воздух, наполненный ароматами леса. Ни о чем не думала, витала в туманном мире. Мари ушла за очередной порцией отвара, позволив отдохнуть от заботы. Мир вокруг жил сам по себе. Воздушная дымка укрывала землю и ветви деревьев, и чем ниже опускалась, тем гуще выглядела. Туман в лесах Кавказа не похож на этот, у нас он заполоняет каждый дюйм прозрачной или плотной вуалью, а здесь туман ложился, как рваная паутинка с водянистыми капельками. И я следила за одной из таких капелек, медленно сползающей по ветке.
Мимо пробежали малыши, и один из них, резко затормозив, уставился на меня, затем нахмурился, что-то пытаясь припомнить, и уже через секунду на маленьком симпатичном личике заиграла улыбка. Я улыбнулась в ответ, проследила за малышом до одного из домов и прикрыла глаза, надеясь, что никто не побеспокоит. Но разве можно надеяться на покой, когда отовсюду слышны голоса и шаги.
— Что-то ты неважно выглядишь.
Я аж вздрогнула. Людей вокруг слышала, но приближающиеся шаги нет. Я не ожидала кого-либо рядом увидеть. И не просто кого-то, а Алекса. Он стоял возле дерева, небрежно прислонившись спиной к стволу. Тот же знакомый изучающий взгляд, но на лице заметный отпечаток бессонной ночи.
— Ты не лучше. Привет. Охота удачно прошла?
Он пожал плечами, но не прекратил рассматривать.
— А я все-таки заболела. И кошмары мучают.
«Ну и зачем я ему об этом рассказываю? Он, наверное, поинтересовался ради приличия, а я плачусь. И вообще…» — додумать не успела, Алекс спросил о сегодняшних снах:
— Что ночью приснилось?
— Бегала по лесу в темноте. И вроде все, — я задумалась, но добавить оказалось нечего.
А Алексу не понравился ответ, это было очевидно,
