— Не было, — Нэна смущенно кивнула. — Но не потому, что прошло. Это всё Крест… он просто зверь.
— Рад это слышать, — спокойно отозвался дежурный по лагерю. Оказывается, он стоял в дверях лазарета.
Нэна пискнула и бросилась прочь, похожая на испуганную мышку-очкарика.
— Какие девчачьи глупости у тебя в голове, — неодобрительно сказал Крест, подходя ближе. — Всё ревёшь?
— Реву.
— Умирать собралась?
— Ох… похоже на то.
— Похоже, — согласился Крест. Он присел на корточки возле её лица, прикоснулся тыльной стороной ладони к мокрой щеке.
— Холодная какая. Дать тебе ещё одно одеяло?
— Обнимите меня.
Раз уж с ней приключилась такая беда, то она ведь все равно могла напоследок воспользоваться единственный преимуществом, пришедшим вместе с нею?
Прикосновение.
Пусть не к живому человеку, пусть к кому-то, хуже, чем слоп.
Но он хотя бы теплый.
— Женщины, — проворчал Крест. — Даже помереть не можете без всех этих нежностей.
Однако он послушно лёг рядом, привлёк к себе Фобию.
Она осторожно пристроила голову на его груди, ощущая пронзительное, почти болезненное, невыносимо острое.
— Сколько мне осталось?
— Понятия не имею. Может, тебя через год машина задавит. А может через сто лет правнучка отравит крысиным ядом, чтобы поторопить противную бабку с наследством.
— А…
— Бэ! Завтра. Оллмотт уже почти подготовил псевдомагов. Мы попробуем вытряхнуть Наместника из тебя завтра. В полдень. Рановато, конечно, но дольше ты не протянешь.
— Вытряхнуть из меня… в кого?
Крест покрепче сжал её плечо.
— В слопа Безуму, разумеется, — с явным удовольствием сказал он. — Зря, что ли, я Иокима Гилморта в город за ней гонял?
Фобия приподняла голову, вглядываясь в его лицо.
— Вы хотите вернуть наместника… женщиной?
Крест улыбнулся.
— Представляю, в какой ярости он будет.
— Значит, вы способны что-то чувствовать? Радость? Злорадство? Раз способны укусить руку хозяина?
— Наверное, остаточные эмоции, — медленно проговорил он. — Фантомные эмоции. Знаешь, как это бывает? Лишится человек руки или ноги, а несуществующая часть тела может мерзнуть, чесаться, покалывать и так далее. Вот так же и с сердцем.
— Вы хотите его вернуть?
— Сердце-то? На что оно мне? Я хочу — сдохнуть. Мне около четырехсот лет. И большую часть из них я был покорным наёмником. Мне не нужно сердце. Мне нужно просто… выполнить свой долг и ощутить свободу.
— Он даст её вам?
— Надеюсь, что да. Но ты не бойся. Оллмотт о вас позаботится.
Она вздохнула и снова опустила голову ему на грудь.
— Останетесь со мной до утра? С вами я не плачу.
— Могу. Только я тебе без всякого врача диагностирую противоественную зависимость от своего мучителя. Думаю, надо выслать твоему папочке счет за диагностику ещё парочки извращений.
— Вы единственный, к кому я могу прикасаться. Если подумать, не такой уж и большой у меня выбор.
Самым главным её мучителем был осьминог внутри головы, куда там какому Кресту до него.
Но Фобия решила не вспоминать его всуе.
09
И так стало обидно, что она села на песок и заплакала. Нет, не заплакала даже, а беззвучно завыла, размазывая грязной рукой по лицу обильные слёзы.
Только что её вывернули наизнанку и свернули обратно.
И ничего не изменилось! Все её фобии, все до единой, остались на месте, и хищный осьминог по-прежнему сидел, притаившись, внутри.
Вокруг царила тишина.
Возле небольшой узкой речушки собрались все псевдомаги — восемнадцать и одна.
Холли всё ещё стояла между Антонио и слопом Безумой.
Оллмотт лежал на земле, и из его рта текла кровь.
Крест и слоп Безума застыли, глядя друг другу в глаза.
Лицо женщины обретало всё больше смысла. Лицо Креста — всё больше злости.
Небо не покачнулось. Земля не дрогнула. Небольшая узкая речушка не вышла из берегов.
Ни молний, ни грома.
Тишина.
Ритуал показался Фобии уж очень простым. Стоило к нему так долго готовиться?
Одновременный выплеск восемнадцати и одного магов. Свихнувшуюся энергию Оллмотт сконцентрировал прямо в проводника. Холли.
А потом… Фобия так и не поняла, что сделал Крест потом, но их троих — Холли, Безуму и Фобию — словно скрутило одной веревкой, и, когда она рассыпались на три части, всё внутри горело огнём.
Как изнасилование. Только сразу всего тела. А ещё мозга. И немножко души.
Не то что жить — умереть и то было противно в эту минуту.
Фобия с трудом добралась до реки, опустила руки в воду, ополаскивая лицо. Смывая слёзы, грязь, разочарование.
В лагере надрывалась тревожная сигнализация. Ещё бы. Такой выплеск. Но Крест запретил остальным подходить к берегу. Строго-настрого.
Сказал, что такая терапия.
Его бы самого…
При мыслях о Кресте стало совсем беспокойно. Фобия тревожно оглянулась, и как раз вовремя. Она увидела, как слоп Безума сделала шаг вперёд.
Ожидала удара. Слов каких-то. Не ожидала, что женщина вдруг крепко поцелует Креста в губы. Он тоже не ожидал, потому что не оказал сопротивления. Или наёмник не мог противиться своему господину?
Безума выпустила Креста из своих рук, и тот упал на колени, держась за грудь.
От лагеря бежала неугомонная Сения Кригг.
Бежала к Оллмотту, и шарф на ней развевался. На ней всегда что-нибудь развевалось. То шарф, то юбка, то боевое знамя любви к человечеству.
— Нянюшку Йокк, — прохрипел Крест. — Детям и Оллу.
Ему, судя по всему, требовался только гробовщик.
И вот тут всё зашевелилось. Зазвенела кандалами улетевшая к лагерю Цепь. Наверное, она подглядывала из-за деревьев. Запричитала Сения Кригг, падая рядом с Оллмоттом. Заговорили псевдомаги, многие из которых пошатывались. Кого-то начало тошнить в ближайшие кустики. Кто-то тоже опустился на траву. Холли и Антонио кинулись друг другу в объятия. Они так и не поняли, что случилось.
Никто не понял.
А Безума огляделась по сторонам, хмыкнула и пошла себе прочь, по-мужски засунув руки в карманы.
Наместник — всего лишь больная идея в теле слопа — на что окажется способен?
Крест даже не посмотрел ей вслед.
Он подошёл к Фобии и рухнул рядом. Так же, как и она недавно, стал ополаскивать лицо.
Прибежала нянюшка Йокк и другие педагоги. Немой тощий учитель Эраст и кок Боцман с явным трудом подняли огромного Оллмотта и понесли к лагерю. Сения Кригг бегала вокруг и сильно мешала. С помощью Нексов и нянюшки псевдомаги уходили тоже.
Раздался возмущённый крик Иокима Гилморта:
— Мой слоп сбежал! Сел на машину и сбежал!
Вскоре на берегу остались только Фобия с Крестом.
Прошло несколько часов, пока они смогли заговорить.
— Ты как? — спросил Крест.
— Паршиво. А вас Наместник поцеловал.
— Да. Но это не самое отвратительное, что он сделал.
— Он вернул вам сердце? Поэтому вы держались за грудь?
— Изрядно измятое, еле живое, сто восемьдесят лет проведшее в неизвестно в каком остойнике сердце. Теперь оно болит.
Фобия вдруг ощутила любопытство.
— Вы стали добрее? Чувствуете жалость? Сочувствие? Гнев?
— Ничего. Мне просто больно. Кажется, это сердце уже не способно чувствовать.
— Хотите утопимся?
Крест с сомнением посмотрел на речушку.
— Думаешь, здесь получится? Давай лучше просто искупаемся.
— Холодно.
— Не холоднее, чем внутри.
— Я же боюсь воды.
— Из тебя только что выдернули Наместника — разве тебе есть еще чего бояться? Не беси меня, Грин.
Фобия протянула ему руку
