На этой фразе Михайловский многозначительно посмотрел на меня. Видимо, где-то в глубине души он еще сомневался в том, что я рассказывал ему. Однако сейчас по всей видимости все его сомнения улетучились.
Когда наш автомобиль тронулся, я заметил и хвост из второго точно такого же паккарда и какого-то кургузого грузовичка. Прикинув, сколько могло поместиться там людей, я был сильно удивлен. «Это сколько там бойцов? Человек двадцать плюс во втором авто еще четверо… Хм, а меня неслабо ценят! Хотя я такой источник информации вообще бы в казематы упрятал, где и со всем уважением потрошил… Вот тебе и россказни про сто миллионов невинно расстрелянных при кровавом тиране! Как говорится, иди и разберись сам, кто прав, а кто виноват…»
Кортеж наш тем временем после получасовой езды остановился перед шлагбаумом при въезде во двор какого-то большого здания, чем-то напоминавшего заводской корпус. Как оказалось, это действительно было бывшее заводское здание, которое теперь занимали специалисты по всякого рода взрывчатым веществам.
Мурыжили нас на воротах недолго. Документы моей охраны производили, как оказалось, самое что ни на есть магическое воздействие. Едва старший охраны засветил свое удостоверение, как со стороны центрального входа к нам уже кто-то едва не бежал.
Оказалось, нас ждали еще около часа назад. Хотя, судя по недовольному выражению лиц собравшихся ученых – маститых дядек и дедушек с бородами, проплешинами и в очках, их ожидание продлилось как минимум часа четыре, а то и все пять. А может быть, источником их неудовольствия было и то, что их, заслуженных ученых, заставили слушать непонятно откуда взявшегося и совершенно неизвестного им человека.
«А ведь писали советские ученые то, советские ученые это… Да, судя по их лицам, гримасам, они даже мысли не допускают, что кто-то иной может сказать что-то разумное. Дай им волю, заклюют и обвинят в чем-нибудь эдаком… А что, говорили ведь, что многие наши даже самые именитые ученые прекрасно умели писать доносы, а некоторые это делали с особым удовольствием».
Однако «батя», как мне показалось, не обратил на эту не особо дружественную атмосферу вообще никакого внимания. С первых же секунд своего выступления он так завладел вниманием ученых, что они едва не в рот ему стали смотреть. «Настоящий мастер! Такому в секте выступать пастырем надо. С любого последние штаны снимет, и ты еще будешь его за это благодарить и руки целовать…»
Все это время, пока он уверенно играл свою роль засекреченного источника ценных сведений, я незаметно сидел в уголке и делал вид, что заинтересованно рассматриваю висевшие на стенах плакаты. «Мужик хорошо держится. Такому бы в театре играть, цены бы не было… Хотя о чем это я?! У него, походу, за плечами огромный опыт нелегальной разведки, где любое неосторожно и не с той интонацией сказанное слово может привести к смерти. Что для него это задание? Так, детский сад «Солнышко», младшая группа, штаны на лямках…»
«Батя» тем временем поправил на носу очки в массивной роговой оправе, которые придавали ему очень маститый, почти академический вид, и с мелом в руке подошел к доске.
– А сейчас, товарищи, я расскажу вам о боеприпасах объемного вида, которые являются на сегодняшний день и, скорее всего, на ближайшее время самым разрушительным видом из всех известных человечеству боеприпасов, – уверенными размашистыми движениями Алексей Михайлович под пристальными взглядами ученых начал рисовать что-то отчетливо напоминающее облако.
Затаив дыхание, я тоже следил за ним, а еще больше за местными учеными. «Интересно, как они воспримут историю об объемных взрывах. Это ведь просто охренительное оружие! С такими боеприпасами и ядерного оружия не надо… Стоп! Ядерное, конечно, тоже надо, но сейчас это просто находка, палочка-выручалочка». На плакаты я смотрел уже больше на автомате, все внимание мое было приковано к ученым. «Если нашим удастся изобразить что-то хотя бы близко напоминающее боеприпасы объемного вида из будущего, то очень многое на географической карте мира может измениться… и гораздо скорее, чем в моем времени… В конце концов, может в Европе появится Социалистическая Французская республика, или Испанская народная республика, или еще кто… С такой дубиной в виде боеприпасов объемного вида в Европе может вырасти все, что угодно… Сталину. Ха-ха-ха».
– Обратите, пожалуйста, внимание на следующее, – Михайловский тем временем добавил на доске еще несколько штрихов к своему рисунку. – Принцип довольно прост, а все гениальное, как известно, является довольно простым. На определенной высоте в воздухе взрыватель бомбы подрывает емкость с высокоэффективным горючим, превращая его в смеси с воздухом в облако взрывчатой топливовоздушной смеси. Далее срабатывает второй заряд, который уже и подрывает это облако.
Он сделал довольно продолжительную паузу, чтобы сидевшие в нескольких метрах от него ученые прониклись сказанным. Судя по молчанию и недоуменным лицам некоторых, кое-кто слова «бати» принял за очередные прожекты фантазеров-изобретателей. Но когда он решил продолжить рассказа и остановиться на конкретных деталях, с места встал сухонький мужичок с клинообразной бородкой, одетый в кургузый пиджачок. Это был Николай Николаевич Семенов, директор этого самого Института химической физики АН СССР, в котором мы сейчас и находились.
– Кхе-кхе, – негромко прокашлялся он. – Уважаемые коллеги, товарищи, я тут произвел некоторые расчеты, – у него в руке появился маленький блокнотик огрызок карандаша, – и хотел бы с вами ими поделиться… Если мы возьмем такого рода авиационный боеприпас весом две тонны, что, напомню, способен будет взять наш ТУ-2, и используем его против противника, то… – он сделал крошечную паузу, еще раз пробежавшись глазами по листку блокнотика, – его разрушающая сила будет эквивалентна взрыву примерно десяти-двенадцати тонн тротила. Думаю, все мы понимаем, насколько это много…. Но, чтобы ни у кого не осталось никаких иллюзий относительно моих слов, поясню. Один такой боеприпас с легкостью отправит на дно корабль типа нашего линкора «Парижская коммуна». А это, позвольте вам напомнить, почти тридцать тысяч тонн водоизмещения!
Мне со стороны было прекрасно видно, как вытянулись от удивления лица сидевших. Собранные в этих стенах ученые, теоретики и практики, были лучшими специалистами Союза по взрывчатым веществам и отлично представляли, какой мощности должна быть бомба, чтобы с первого попадания потопить такого рода корабль. На этот день в этой реальности просто физически не существовало такого боеприпаса!
Словом, встреча в Институте прошла на ура. Директор вообще не хотел отпускать нас, настойчиво требуя продолжения рассказа. Этот скрупулезный и въедливый старик, словно опытный вивисектор, препарировал «батю» около часа. Он бы и дальше не отпускал его, но я решил помочь и несколько раз громко и настойчиво озвучил свой вопрос о
