— Ага! Истинно! — подтвердила престарелая курица, ожесточенно крестясь.
Бандюг поискал встревоженными глазами братву, и, по ходу, заносчиво выкрикнул:
— Ты кто такой!?
— Я — Амбарыч. Церковный сторож. Извинись перед Марковной, не бери грех на душу!
Подрулили два орангутана, они же «братва».
— Нафаня. За меня поставь! – подал Горилла толстую пачку толстых свечек. Мафиоза облегченно пёрднул и взял пачку обеими руками.
— Нафаня, чё за хрен? – показал на Амбарыча Чеснок.
— Не ругайся в лоне Господа! – немедленно повернулся к мордоворотам сторож. — Я чувствую, мирного разговора у нас не выйдет… Поэтому прошу выйти отсель. На воздухе всё и обсудим.
Марковна безоглядно заспешила на улицу.
Отец Серафим скрылся в алтаре под аккомпанемент ангельского пения. Старушки закрестились ещё истовей. Настал момент раздачи Святых Даров, на языке обывателя «причастие».
— Братва! Заросшего придурка зовут Амбарыч. Чешите с ним на улицу и избейте до потери сознания, — отдал приказ Нафаня. – А я покамест поставлю свечки и сниму со стены рисунок. Я его нашёл.
Мордовороты профессионально взяли Амбарыча под здоровенные локти.
— Урод! Учти, мы этого не хотели!
— Нехорошие вы люди! – сторож укоризненно повёл богатырскими плечами.
Чужие руки соскользнули с Амбарыча, и он неспешно двинулся к выходу из храма. Братва сопровождала его на шаг сзади.
Нафаня невдалеке узрел Канун — прямоугольный столик-подсвечник. И стал маслить Господа свечами.
Спустя 30 секунд
— Урод! Ты куда!? – крикнул Горилла вслед Амбарычу, что также неспешно спустился по паперти и направился к калитке храмового забора.
— Негоже вас учить в святом месте, — бросил через плечо служка.
— Колхозник, ты продолжаешь нарываться! – прошипел Чеснок.
Рядом с калиткой, вне церковной территории, стоял Джип братвы. За машинкой спряталась Марковна.
Сторож обошел Джип и начал основательно засучивать рукава кафтана. Горилла с ходу пнул борзому мужику в низ живота.
— А-ах! – с обидой застонал Амбарыч. — Ты чего беспредельничаешь!? Без предупреждения пинаешь!
— Чеснок! Мой пинок называется «пинок по лобку»! Он несилён, пинковый джеб — на языке бокса. А сейчас я покажу пинковый кросс. То есть пну так, что сломаю Амбарычу лобковую кость!
Чеснок с благодарностью впитывал наставничество Гориллы. Марковна от любопытства зажевала свой носовой платок, вместе с соплями.
Сторож помолился и воспрял, схватил Гориллу за ноги, поднял над собой и стукнул Им о землю, как дубиной.
— Твою мать! – пробзделся Чеснок.
— Ну? – дружелюбно переспросил Амбарыч, отряхивая по-мужицки ладони.
Чеснок прыгнул в Джип и умчался.
Сторож простёр вслед горький взгляд ясных глаз:
— Куда, негодник? Кто за тебя каяться будет?
Из храма произошел выход старушек. Они без звука двигались мимо стоящего сторожа и лежащего Гориллы – причастие требует внутренней тишины.
— Эх, Святых Даров не вкусил! – переживал «православный активист».
Неугомонная престарелая курица быстро сбегала в храм и быстро вернулась.
— Спасибо, Амбарыч, что заступился за меня!
— Господа благодари, Марковна! — сторож перекрестился на церковные купола.
— Ты его убил? – старуха вдумчиво рассмотрела неподвижное тело Гориллы.
— Окстись, Марковна! Так, приобщил к благодати!
— А-а-а… — старуха перешла на интимный тон. — Богохульник, который меня толкнул – в храме! Свечечки ставит…
— Я как раз собрался спеть ему псалм, — осклабился Амбарыч и похрустел силушкой.
— А можно я пойду и посмотрю? – дернулась нетерпеливой конвульсией Марковна.
— По благодати!
23. Синяк от Господа
Все сорок отверстий прямоугольного столика-подсвечника – Кануна, были заполнены свечками Нафани. Он недовольно оглянулся в поисках нового Подсвечника и ощутил жалостливый взгляд бабушки Варвары. И услышал её печальный голос:
— И-их, милок, сколько покойников у тебя в роду!..
— Какие, на хрен, покойники!? Я живым ставлю! – грозно занервничал мафиоза, сжимая и разжимая последнюю непоставленную свечку. — Слышь, курица, ты тоже нарываешься, как грёбаный Амбарыч!? Или издеваешься ради собственных тараканов!?
— Так, милок… На столике свечи ставят за упокой. А за здравие ставят в другие Подсвечники — круглые… Вон они, и вот… — Варвара наглядно простерла рукою.
Нафаня мельком оглядел наглядность и излил недоумённое беспокойство:
— Ни хрена не пойму! В церквах разные места для свечей? Живым отдельно, жмурикам отдельно? Да!?
Бабушка согласно повела ошалелой головой.
— И что теперь будет!?
— Не знаю, милок… Всё, что угодно!
Мафиоза и старушка начали, было, соревноваться в том, кто больше растерян. Однако Нафаня вспомнил, что он – человек действия и прибыл сюда по ответственному делу! Бандюг три раза плюнул через плечо, последнюю свечку воткнул в круглый Подсвечник и подгрёб к клиросу. Там он взялся за нижние края «рисунка Михал Михалыча», с намерением его со стены снять, и из храма унести.
Варвара посмотрела на городской телефон, но брать трубку поостереглась. Тогда бабушка взяла семисвечник и подкралась к мафиозе сзади… Цели сих действий остались неясны, так как случилось Чудо. Нарисованная правая рука лика Спасителя сжалась в кулачище, размером с лицо Нафани. Сия трёхмерная кувалда вылетела из иконы, и сочно ударила Нафаню в область левого глаза!.. Потом Спаситель улыбнулся и Чудо закончилось.
У Варвары отвисла челюсть до пупа, а семисвечник от зависти согнулся и выпал из обессилевших пальцев бабушки.
Нафаня мученически упал на церковный ковёр. И замер там.
Варвара не зная, что же делать, стала метаться на месте – возле тела бандюгана.
Заявились Амбарыч и Марковна, и с опаской начали наблюдать за метаниями бабушки.
В храме плавала странная тишина. Она наступает всегда, когда случается Чудо… И её лучше не нарушать, по крайней мере, до прихода священника, лучше
