– Мог бы попросить других, – прокомментировала я, берясь за его вторую руку. – Я бы не возражала.
– Зато я бы возражал. Я считаю, такие личные вещи должен делать тот, кто важен для тебя.
Я неодобрительно хмыкнула, заканчивая перевязывать его раны.
– Постарайся не подставлять их под прямые солнечные лучи. Ты и так сильно обгораешь, а ожоги станут сильнее.
– Клянусь, это проклятие, – заявил Сорен, по очереди сгибая каждый голубоватый палец.
– Ну конечно, – фыркнула я. – На прошлой неделе ты, не переставая, твердил о том, какой же ты красавчик.
Хотя, говоря начистоту, это было правдой. Мой хозяин обладал хоть и неестественной, но красотой. Странный голубовато-серый оттенок его кожи и губ, белоснежные волосы и бледно-фиолетовые глаза редко встречались у гоблинов, только в северных горах, где и родился Сорен. Выглядело это так, словно кто-то высосал все цвета из его тела. Раньше я встречала лишь одного или двух людей с подобной внешностью.
– Но я действительно красивый. – Собеседник пожал плечами.
– Наверное, ты имел в виду слово «невыносимый». Или «высокомерный».
Уголки губ Сорена дрогнули, он с трудом сдерживал улыбку. Широкими шагами он пересек комнату и развалился на стуле. Хотя слово «стул» едва ли подходило этому огромному трону из темного дерева, который был украшен резными животными, как хищными, так и травоядными, окруженными извивавшейся лозой. На спинке красовался Ёрмунганд – мировой змей, который опоясывал весь мир, вцепившись в собственный хвост. Гоблин наклонился вперед, уперся локтями в колени, положил голову на сцепленные пальцы и пристально уставился на меня.
– Знаешь ли, – прокомментировала я, – так разглядывать человека считается неприличным. Даже для тебя. – Я пыталась говорить серьезным тоном, но не выдержала и разразилась смехом.
– Ваш народ всегда так делает? – Он нахмурился.
– Делает что? Смеется над шутками? Да, довольно часто.
– Нет, я имел в виду, люди всегда так забавно морщат нос, выражая некоторые эмоции, такие как гнев, или перед тем, как рассмеяться? На твоем лице это выражение выглядит просто невероятно. В хорошем смысле. – Он немного поколебался, а затем продолжил: – Судя по твоему взгляду, ответ – «нет». И осмелюсь предположить, ты вообще не была в курсе об этой особенности своей внешности. Пожалуйста, не обижайся. На самом деле это выглядит очаровательно.
– Ты меня раскусил.
– Что, правда? Когда это я тебя успел укусить?
– Мне так хочется сейчас тебе врезать!
– Мы не раз тренировались, и ты постоянно меня бьешь.
– Я имела в виду – без твоего согласия.
Глаза Сорена заискрились весельем, и он рассмеялся. Я вздрогнула, по коже промаршировали ледяные муравьи, и пришлось сжать кулаки, чтобы машинально не поежиться. И почему хохот гоблинов такой пронзительный? Я дождалась, пока веселье хозяина не пойдет на убыль.
– Знаешь, никогда не обращал внимания, насколько уязвимыми вы, люди, выглядите во сне.
– Ты и сам иногда спишь, – заявила я, повышая голос. – Интересно, выглядишь ли ты при этом уязвимым?
Я принялась мерить шагами большую спальню. На меня снова навалилось грядущее будущее. Если я хочу выбраться из этой ситуации человеком, нужно как можно меньше времени проводить с Сореном. То, что я металась из стороны в сторону, было плохим знаком: так поступал раненый хищник, когда его загоняли в угол. Хотя именно им я и являлась. Если придется отгрызть собственную конечность, чтобы выбраться из ловушки, так я и поступлю. Не говоря уже о том, что если я не выплесну накопившуюся энергию, то мы с Сореном действительно поругаемся, хотя я не была уверена, что он будет этим недоволен.
– Думаешь, я сплю в этой кровати? – Он хмуро посмотрел на меня.
– Альтернатива не исключается, – заносчиво произнесла я.
– Самый молодой лорд гоблинов безмятежно отдыхает во дворце короля? – Сорен насмешливо изогнул бровь. – А стал бы заяц ночевать под хвостом у волка? Я не так глуп.
– Тогда чем же ты занимался все это время? – Я повернулась к нему и смерила его удивленным взглядом.
– Как я и говорил ранее: наблюдал за тобой. Довольно расслабляюще, надо признать.
– Рада, что хоть кто-то хорошо отдохнул.
– Можно принять средство от кошмаров, знаешь ли. – Собеседник склонил голову набок.
– Не хочу оказаться под действием одурманивающих веществ, – парировала я.
– Ты так говоришь, словно я предлагаю тебя опоить или отравить, а не принять препарат, который поможет уснуть, – протянул он. – Если ты этого хочешь, конечно. Полагаю, кошмары усилились после происшествия с Алексеем.
– Он строил козни против тебя. Я лишь поступила так, как должна была.
– Ясно. – Сорен кивнул. – Это уже второй раз, когда ты спасаешь меня от покушения.
– Ты не забыл первый случай? – спросила я, с дрожью вспоминая о красноглазом распорядителе поместья.
– Не забыл, – коротко ответил хозяин, однако в его взгляде я увидела гораздо больше, чем было сказано вслух.
На секунду сердце перестало биться. Благодарность на лице гоблина выглядела непривычно. Открыто признавать свой долг перед рабом… Это было неслыханно. Однако Сорен никогда не обращался со мной по-другому. И относился явно лучше, чем к своему дяде.
Именно Лидиан взял меня в плен после того, как до основания сжег нашу деревню. Я была отличной добычей: единственная девчонка, пережившая набег гоблинов. Поэтому высокомерный монстр хотел посмотреть, долго ли я протяну в плену. Через два или три месяца я обнаружила осколок силы, подвластной только мне. Погнутый железный гвоздь, подобранный на пепелище ранее, про который я совсем забыла в череде кровавых пыток, обрушенных на меня захватчиком. Когда я вонзила свое жалкое оружие ему в ногу, то перестала казаться забавной игрушкой.
Однако согласно закону зимы я одолела его в схватке и Лидиан не мог прикончить меня за это. И он решил преподнести меня юному племяннику, который стал лордом благодаря убийству родственника, в качестве дара. Оскорбительного дара.
Конечно, никто не ожидал, что Сорен разглядит во мне дух бойца. Однако это произошло.
И вот я здесь, спустя почти сотню лет, пожинаю плоды выигрыша в той давней схватке.
Я так глубоко погрузилась в свои мысли, что бряцание ключа в замке и скрип несмазанных петель застали меня врасплох и чуть не заставили подпрыгнуть.
Обернувшись, я увидела, как Сорен осторожно достает что-то, завернутое в замшевый отрез, помня об ожогах. Хотя магия Пермафроста позволит им довольно скоро зажить.
– У меня есть для тебя кое-что, – произнес он торжественно, протягивая завернутый предмет. Я лишь молча смотрела на подарок. По местным законам за них всегда следовало расплачиваться. Сорен, очевидно, догадался, о чем я думаю, потому что со вздохом добавил: – Расценивай это как воздаяние за спасение моей жизни.
Я осторожно приняла сверток и положила на стол из темного вишневого дерева. Замша была такая мягкая на ощупь, что я совершенно не удивилась, различив маленькие белые пятнышки на светло-коричневом фоне. Интересно, осталась ли в живых мать олененка, которая оплакивала бы смерть своего детеныша? Скорее всего,
