– Итак, – сказал скаровец, придвигая к столу свой стул, – ты не в восторге от того, что стала жар-птицей Зимы.
Жар-птицы – это потому, что девушки стреляли огнем и носились по воздуху. На ее памяти женщинам давали прозвища и похуже.
– Вы так называете нас в Штабе Особого контрразведывательного отряда военного времени?
Она выпила еще. Имбирь напомнил ей о вечерах дома, о том, как она сидела напротив отца в его кабинете, пока он делился с ней своей мудростью. При нем все спиртное было для Линне под запретом. Выпивать она научилась уже после зачисления в армию.
– Вас все так называют. В минуты великодушия. – сказал Таннов. – В регулярных войсках вы, конечно же, заработали определенную репутацию.
– Чушь. Мы даже в бою еще ни разу не были.
– В том числе и поэтому.
Она не стала выпытывать у него подробности. В армии считали, что ночные бомбардировщики отнимают слишком много времени, внимания и денег и при этом не могут ничего дать взамен. Таннов отпустил несколько шуток о новых туфельках для каждой женщины, о платьях, сшитых специально для авиаторов из числа дам, и о макияже в кабинах Стрекоз. За всем этим Линне уловила легкое чувство обиды.
– То, что они негодуют, вполне естественно. Вы используете ресурсы, забираете у них аэропланы, пусть даже и такие. К тому же Тамара Зима не боевой офицер. Каждый дурак знает, что эту командирскую должность – и это назначение – она получила лишь благодаря своим… политическим связям. Так что все считают, что вы недостойны здесь находиться.
– Мы что же, не должны воевать? – спросила она.
Он в жесте примирения поднял руки.
– Ты же сама попросила меня обо всем рассказать.
Линне вздохнула, попыталась остудить искры, пылавшие в ее ладонях, и вновь склонилась над чашкой с чаем.
– Продолжай.
– Офицеры, от фронта до столицы, хотят, чтобы вас как можно позже ввели в строй. Некоторые даже организуют целые кампании против вас, чтобы свести на нет все ваши усилия.
Она опять вспыхнула от гнева.
– Значит, пусть тайна полетов и дальше принадлежит эльдам, так?
– Говорят, что вам не стоит лезть в мужские дела.
Таннов пожал плечами с таким видом, будто и сам в это не верил.
– О чем ты говоришь! Какие мужчины? – засмеялась она. – Призывной возраст сейчас ниже, чем когда-либо.
– Возможно, нам помогут союзники, – сказал он.
– Батинга слишком занята отражением нашествия Эльды на собственные территории, чтобы еще и нам помогать. Ойчезна не станет рисковать своими торговыми сделками. Котимаа всегда нас ненавидела, а в Сокоро идет гражданская война. И почему бы тогда женщинам не прийти армии на выручку? Почему бы Сто сорок шестому полку ночных бомбардировщиков не помочь ей?
– Они выступают против вашего присутствия здесь. Ты хотела голых фактов, Линне. Война – это грязь, особенно эта. Никому не хочется вытаскивать твой труп из горящего аэроплана. – Он опять пожал плечами. – Парни скорее сами пойдут на смерть.
– Ну да, они действительно так говорят.
– И я в них ничуть не сомневаюсь.
Он поставил чашку на стол и посмотрел на нее открытым, искренним взглядом. Она помнила, что раньше его глаза были голубыми, в них будто отражалось безоблачное небо. Сейчас же они искрились неестественным желто-янтарным блеском, который каждый раз, когда она смотрела на него, напоминал ей о его причастности к «Скарову». К тому же, как ей казалось, он слишком уж внимательно к ней присматривался.
– Много лет именно мы уходили воевать и погибать. Причем погибать, как утверждалось, за вас. И вот теперь вы решили выступить бок о бок с нами.
Линне не понравилось, что он произнес вы. В полку Кослена она прослыла львенком. Неужели Таннов и в самом деле ее совсем забыл? Она провела пальцем по краю чашки.
– Многие женщины воевали. Надя Норева, Кровавая Герцогиня, дриады Гульдрами… не говоря уже о таких простых девушках, как я.
– Половина этих историй – самые обычные мифы. Остальные можно отнести к числу исключений. Надю Нореву зачислили в армию… так же, как и тебя.
Разница лишь в том, что она стала героиней, получив награду за объединение Севера. А Линне выпихнули на обочину.
– Хорошо, допустим, Кровавая Герцогиня – действительно сказка. Большинство женщин, прославившихся в армии, добились этого с помощью магии или успешного выполнения приказов, но не за счет личной доблести. И никто даже не попытался дать шанс женщинам проявить себя. До этого у нас никогда не было такой масштабной войны. Нам нужны Стрекозы. Кому, как не им, воевать с Драконами и Небесными конями?
– Резервные аэропланы полка почти готовы, – сказал Таннов.
– Но здесь их нет.
– А Драконов в здешних краях ты когда-нибудь видела?
– Прошу прощения.
У стола стоял бармен, сжимая в руках тряпку. И выглядел он так, будто перед ним был отряд эльдов, паливший из всех видов оружия.
– Чем могу быть полезен? – спросил Таннов.
Спросил точно так же, как всегда – открыто, искренне и дружелюбно.
Но бармен дернулся, будто скаровец выхватил пистолет.
– Прошу прощения, мисс… – промямлил он.
Ну вот, приехали.
Парень судорожно сглотнул.
– Прошу прощения, но вам нельзя здесь находиться.
– Эта леди моя личная гостья, – сказал Таннов.
– Мне очень жаль, сэр… И мисс. Но это особый приказ полковника Гесовца. Никаких женщин.
Он и в самом деле выглядел так, будто ему очень жаль, но чем именно это было вызвано – сочувствием к ней или же опасениями, что теперь к нему проявит повышенный интерес офицер контрразведки – Линне сказать не могла. И в том, что Гесовец отдал такой приказ, вины бармена не было.
– Надеюсь, вы не будете препятствовать назначенному на базу офицеру Особого контрразведывательного отряда выполнять его служебные обязанности, – произнес Таннов.
Бармен опять сглотнул.
– Я… конечно же нет. Я не знал…
– Как вас зовут? – спросил Таннов.
Его голос прозвучал негромко, он хоть и улыбался, но без малейшего намека на теплоту.
Линне быстро встала и выпалила:
– Чай я допила, а больше мне здесь делать нечего. К тому же тут воняет, как в нужнике.
– Как скажешь.
Таннов последовал за ней, по-прежнему не сводя с бармена глаз. Тот, запинаясь, еще раз извинился и исчез.
Они молча вышли из доморощенного бара. Дождь немного утих. Очередная бродячая кошка быстро прошмыгнула из питейного заведения в сторону складов. Линне понятия не имела, как себя вести – благодарить Таннова за то, что он за нее вступился, или же ругать за злоупотребление властью.
Он перехватил ее взгляд.
– Теперь твоя очередь угостить меня сигаретой.
– У тебя паек получше моего, – пожаловалась она.
– И, соответственно, щедрее душа. Не будь такой жадиной.
Линне уже знала, каким он может быть мелочным, поэтому достала портсигар и протянула ему, чтобы он получил все, что
